ещё давай сигналить как ненормальный! Я испытал жуткий, первобытный ужас! Меня просто парализовало от страха. Снаружи грохочет двигатель, раздаются какие-то крики, в помещении от фар стало светло как днём (ощущение, будто тебя видят насквозь!) да ещё ко всему мы слышим, как дёргают за ручку двери цеха! Ну всё, хана! Ни живы, ни мертвы, мы спрятались каждый за своим чаном. В голове у меня уже милиция, решётка и «не жди меня мама, хорошего сына…» – поступил сынок в мореходку!
Бидончики наши давно переполнились, и молоко охренительно мощной струёй хлещет на плиточный пол. Там уже целое озеро! Закрыть кран… надо закрыть кран – пытаюсь сконцентрироваться хоть на какой-то полезной мысли и изгнать из башки царящий там хаос. Тупо уставился на кран и ничего не могу сделать. Видимо, приложив титанические усилия, я всё же вышел из оцепенения и закрыл чёртов кран. И в это же время послышались хлопки дверей грузовика, он тронулся назад, развернулся и уехал… И сразу стало тихо и темно, будто ничего и не было! Не веря ушам своим, ещё прислушиваемся, стоя посреди молочного озера, тихо так… слышно, как где-то капает вода (или молоко) кап… кап… Рвём скорее отсюда! Форточка… заборчик… Свобода!
В общем, наш «налёт» был последним из целой серии успешных ранее вылазок. Вскоре на утреннем построении всему личному составу довели приказ об отчислении из училища тех, кто будет пойман на ферме, а там усилили охрану (собака появилась), чему мы были про себя несказанно рады. Потом, бывало, мы истерически ржали, представляя лица доярок, которых утром смыло наше молочное озеро… Такой вот глупейший случай приключился. Идиоты, что сказать!
Когда мне пришёл вызов из училища, означавший моё поступление, до Сахалина я добирался поездом. В Хабаровске в мой вагон сели ещё трое ребят, которые тоже поступили в эту же мореходку. Оставалось ехать около двух суток, и за это время я с ними вполне подружился. Они были из Читинской области, из деревни со странным названием Шелопугино. Три таких закадычных друга. Больше скажу: изначально я подавал документы и был принят на судомеханическое отделение, а эти трое были будущими радистами, и когда они предложили: «Давай к нам», – я не раздумывая согласился. Уже по приезде в приёмной комиссии я спросил: есть ли ещё места на радиотехническом отделении? Как оказалось – есть! И я в три секунды переделался из будущего судомеха в будущего же радиста, таким вот образом по сути решив свою судьбу. Мне было всё равно, какая будет у меня морская специальность, главное – она должна была быть морской, я хотел стать моряком.
Надо ли говорить, что я вполне хорошо относился ко всей этой троице, как, в общем, и они ко мне. В столь специфических условиях одиночкой выжить трудно, всегда легче тянуть нелёгкую вдвоём или в группе, поэтому всегда ищешь, на кого можно положиться.
Ну так вот. Как-то после ужина сижу я в бараке на своих нарах (все десятки жили только на нижнем ярусе), дырку себе на робе зашиваю. И подходит ко мне Лёха (Лёха-жиган
