свой двор, закрывает ворота. Весь путь он держал нож у моего живота.
– Погоди-ка, а как же бабушка? – спрашиваю я, хотя примерно догадываюсь, каков будет его ответ.
– Бабуля ушла трещать со своими бабками-подружками. Они практически каждый вечер собираются всем своим бабским коллективчиком. Не волнуйся, дорогой, нас никто не потревожит.
Мой мучитель достает из кармана зажигалку. В голове я уже вижу картины своей мучительной смерти. Он то зажигает пламя перед моим носом, то выключает его. Он играет со мной, как кот с мышкой.
– Когда ты перестанешь издеваться надо мной? – я пытаюсь не показывать страх, но, кажется, у меня это плохо получается.
– Когда мне надоест. А мне никогда не надоест, это вошло в привычку, – и снова его жуткий смех, – Знаешь, одни люди предпочитают плавание, другие любят книги, а мое хобби – превращать твою жизнь в ад на Земле.
Мое лицо от огня буквально в сантиметре. Я чувствую этот жар. Я не знаю, на что способен человек, сидящий рядом. Знаю только, что на многое.
Внезапно мы слышим звук приближающихся шагов и голос, с некоторых пор знакомый мне.
– Вон там, пап! Скорее, ну же! Он повел его туда! У него был нож в руках, я видела!
Паша явно не ожидал такого поворота событий. Бежать ему некуда. Мысль о том, что я спасен, прошмыгнула в моей голове. Паша достает нож из кармана, откидывает его в сторону. То же самое он делает с зажигалкой. После этого обряда он злобно шепчет мне в ухо: «Сболтнешь лишнее – убью к чертям собачьим. Ты меня знаешь».
Ворота открываются, в них забегает Ева, отчаянно тянущая за руку своего папу. Позади них плетется ее мама.
– Так, что здесь происходит? Показывай нож, живо, – голос дяди Юры звучит очень грозно.
– Какой нож? Вашей дочке, наверное, показалось. Никакого ножа у меня нет. Я просто сижу и разговариваю со своим другом. Правда, Тимур? – он смотрит на меня таким взглядом, что ясно можно прочесть: если не сделаю, как он хочет, то жизнь моя будет недолгой.
Я киваю.
– Ев, может тебе, действительно, померещилось? Вроде мирный парень, – задумался мужчина.
– Но я видела, пап! Я же видела! Он держал свой ножик прямо около живота Тимура! – глупая Евочка. Ты еще не понимаешь, во что ввязываешься…
Лицо Евы стало красным, волосы растрепались. Наверное, за мою жизнь никто за меня еще так не переживал. А, нет, вру. Лет в восемь мою ногу зажевало в велосипед. Я долго не мог ее вытащить, кричал и плакал от боли. В это время рядом со мной был Паша. Казалось, он переживал больше меня. Он тянул мою ногу с такой силой, будто спасает палочкой утопающего в болоте. В итоге он позвал своего отца, который легко справился с этой проблемой. Такое ощущение, словно он каждое утро только тем и занимался, что вытаскивал мальчикам ноги, застрявшие в велосипедах.
– Так, парень. Вставай, – дядя Юра начинает ощупывать Пашу в поисках ножа, который минуту назад был отброшен в сторону. – Ев, у него ничего нет. Ты уверена, в том, что видела?
– Может, он его
