в пределах привычного маршрута – с работы в бар, из бара в постель к любовнику, от любовника к себе в монастырскую комнату, из монастыря – в родительский дом, под крылышко матери. И вот теперь она столкнулась с чем-то таким, что ей и не снилось: приют, наблюдение психиатров, санитары…
Где люди не стыдятся говорить, что они сумасшедшие.
Где никто не прекращает делать то, что ему нравится, лишь для того, чтобы оказать другому любезность.
Ее вообще охватило сомнение, не издевается ли над нею втайне Зедка, или же это у ненормальных обычное дело – ставить себя выше других, при всяком удобном случае подчеркивая свою избранность – избранность принадлежащих к особому миру – тому, где царит полная свобода безумия. А с другой стороны, если подумать, разве не все равно? Ей, во всяком случае, выпало пережить некий любопытный и редкий опыт: представьте себе, что вы оказались там, где предпочитают выглядеть сумасшедшими, лишь бы делать что в голову взбредет, пользуясь на этот счет полнейшей свободой.
Едва лишь пришла в голову эта мысль, сердце словно куда-то провалилось. Сразу в памяти вспыхнули слова врача, и недавний невыносимый страх охватил Веронику.
– Мне нужно прогуляться, – сказала она Зедке. – Я хочу побыть одна. – В конце концов, Вероника ведь тоже «сумасшедшая» и, значит, с другими можно не считаться.
Зедка кивнула и отошла в сторону, а Вероника невольно залюбовалась окутанными дымкой горами за стенами Виллете. У нее возникло нечто вроде смутного желания жить, но она решительно его отогнала.
Нужно как можно скорей достать эти таблетки.
Вероника еще раз попыталась обдумать ситуацию, в которую угодила. Ничего хорошего она в ней не находила. Ведь если бы даже ей позволили делать все те безумные вещи, какие позволены сумасшедшим, она бы все равно не знала, с чего начать.
До сих пор она никогда не пыталась совершать ничего безумного.
После прогулки все вернулись из сада в столовую, на обед, а после обеда в сопровождении тех же санитаров потянулись в громадный холл, уставленный столами, стульями, диванами – были здесь даже пианино и телевизор, – зал с большими окнами, за которыми низко проплывали серые тучи. Окна выходили в сад, поэтому решетки на них отсутствовали. Ведущие туда же двери были закрыты – за стеклом стоял нешуточный холод, – но чтобы снова выйти на прогулку среди деревьев, стоило лишь повернуть ручку.
Большинство пациентов смотрели телевизор; другие неподвижно глядели перед собою, иные тихо говорили сами с собой – но с кем такого иногда не случалось? Вероника отметила, что самая старшая среди женщин, Мари, теперь оказалась вместе с большой компанией в одном из углов зала. В том же углу прохаживались несколько пациентов, и Вероника попыталась к ним присоединиться – ей хотелось послушать, о чем говорят в компании Мари.
Она как могла придала себе безучастный вид, но, когда оказалась рядом, собеседники Мари замолчали и все как по команде на нее уставились.
