вдруг, внезапно вижу зеркало перед собой:Женщина очень суровая тихо идет в бой.
Как все меня удручает! В холоде есть немота.
Зеркало это не знает. В зеркале – я не та.
« Усталость кончилась, прошла…»
Усталость кончилась, прошла,
как в полдень тень.
Я улыбнулась и ушла
к деревьям в сень.
Над головою чудом жизни —
сияет синь.
А на ветвях сережки висли —
попробуй, скинь.
А вечером от утомленья —
спасет пень,
на нем сидишь в пылу забвенья,
а встать уж лень.
« Если б можно было укрощать себя…»
Если б можно было укрощать себя,
и спокойно делать, то, что скучно,
я жила бы долго, не скорбя,
и не лезла б в неизвестность кручи!
Редкий пух слетает с тополей,
отмечает годовщину знаний,
влезла я на кручу всех быстрей —
стало скучно от своих познаний.
Вновь сижу, грущу без суеты,
думаю: «Ну, где теперь вершина?»
Мне скучны всегда мои следы,
и не интересно, что свершила.
Да, с такой натурой двадцать лет
трудно просидеть на тихом месте.
Новеньких квартир чудесный свет,
не проникнет в старые подъезды.
Если б можно было укрощать себя,
и спокойно делать, то, что скучно,
я жила бы долго, не скорбя,
и не лезла б в неизвестность кручи!
«Отвергает чувства совесть…»
Отвергает чувства совесть,
день за днем идет борьба.
Сердце ноет с горя, то есть,
наше счастье – не судьба.
Ты пройди дорогой дальней,
не смотри в мои глаза.
Пережить двоих страданья
мы не сможем – их леса.
Знаешь, милый, жизнь прекрасна,
но не тронь моих волос,
даже встречным будет ясно,
что ты горюшко принес.
Я тебя любила, милый,
и не буду то скрывать,
но пойми, ведь так постыло
совесть часто бичевать.
Нам нельзя любовь с тобою
долго холить и томить,
чувства кончатся тоскою,
буду раненой ходить.
«Вот они листья младые, лихие…»
Вот они листья младые, лихие,
только раскрыли малютки глаза,
мысли средь них замелькали такие,
что на глаза навернулась слеза.
Листья, вы листья – бутоны, как птицы,
теплое солнце вас всех развернет,
будете тихо в ветвях шевелиться,
осень придет и вас всех оторвет.
Листья мои – паруса ощущений,
странствие памяти в ваших волнах,
раньше срывала, как плод запрещения,
ныне срываю, как истый монах.
Листья, листочки,
