Но это не повод пускать их по миру.
Тётя Надя опять зарыдала.
─ Севушка! Что нам делать? Может, продать всё и жить спокойно?
─ Нет, милая. ─ Отец кашлянул. ─ Не для того мы с Васькой всю жизнь горбатились, чтобы наши дети нищими стали. Да и вряд ли нас оставят в живых. А ты не плачь. Я обязательно решу этот вопрос.
─ Что ты решишь? Ты же за десять лет ничего не решил. Ты даже убийцу найти не смог. В версию, о свихнувшемся вояке, из бывших, никто не поверил.
─ Да, но убийца не проявлял себя до недавнего времени. Знаешь, Наденька, я не просиживал штаны. Я кое-что откопал, но это не телефонный разговор. Встретимся через пару часов.
─ Ладно. ─ Надежда Алексеевна шмыгнула носом. ─ Жду вас с Тамарой в гости.
Я вновь нырнула в нишу и прижалась к стенке, чувствуя плечом холодную средневековую сталь.
«Всё ясно, старина Генри. Отец ещё не разорён, но уже на грани. Кому-то понадобилась его корпорация».
Я знала о трагедии, унёсшей жизни моего старшего брата и друга нашей семьи, смешного толстяка и балагура, Василия Дмитриевича. Но тогда мне исполнилось шесть. Всего лишь шесть. Горе от утраты Гошки, которого я обожала, притупилось, воспоминания поблёкли, боль подутихда. Но теперь над нашими семьями повисла очередная беда, гораздо страшнее банального банкротства. Меня так и подмывало вбежать в кабинет отца и крикнуть: «Отдай этим гадам всё! Пусть только оставят нас в покое!» Но я понимала, что никогда этого не сделаю.
Развернувшись, побрела в свою комнату, твердя, как мантру, что нужно доверять родителям. Они знают лучше, что делать и как быть.
Я любила летние ливни, когда с неба на голову обрушивались тонны воды. Эта вода казалась удивительно тёплой, зеркально чистой, и тут, на нашей даче, пахла сосновой хвоей. Но сегодня мама настояла, чтобы я накинула целлофановый плащ Галюси.
─ Разве вы не проводите меня?
Одинокое такси припарковалось у задних ворот.
─ Так надо, детка. Помни, мы с папой любим нашу девочку.
Отец спустился в холл и крепко прижал меня к себе.
─ Постарайся не огорчать тётю Эльзу. Надеюсь, вы подружитесь.
Мне не хотелось улетать. Я бы согласилась остаться дома и жить в чулане или под кроватью, лишь бы не расставаться с родителями. Дурные предчувствия разрывали тело на части. Сердце трепетало в груди, словно пойманная в сачок бабочка, противно сосало под ложечкой, а к горлу подступала тошнота.
─ Не волнуйся за меня, папуля. Береги маму.
Я чмокнула отца в гладко выбритую щёку и вдохнула запах любимого одеколона.
─ Ступай. ─ Он легонько подтолкнул меня к двери.
Я пересекла двор, умудрившись подставить лицо тёплым каплям, кивнула нашему охраннику, дяде Пете, который трамбовал неподъёмный чемодан в багажник машины, и впрыгнула в салон.
Обогнув
