столовое серебро и выставлен хрусталь. Расправлены складки тяжёлых штор в гостиной. Паркет отполирован до зеркального блеска.
На маме – элегантные узкие светло-бежевые брюки и свободная блуза навыпуск, крохотный кулон с изумрудом искрился на изящной шее. Золотистые волосы завиты и нарочито небрежно подобраны, оголив бархатистую кожу. Татьяна Николаевна в свои пятьдесят с небольшим могла дать фору многим двадцатилетним красавицам: стройная, ухоженная, уверенная в себе. На её фоне Стеша выглядела неоперившимся утенком.
– Ого, – протянула девушка, вручая матери полиэтиленовый пакет из супермаркета и сбрасывая с плеча сумку. – Это такой у нас семейный ужин?
– Приходится заботиться о счастье собственной дочери вот этими самыми, уставшими от семейных хлопот, руками, – мать театрально возвела ладони к потолку и закатила глаза.
Стеша тяжело вздохнула, прячась за дверью собственной комнаты: ясно, Олега позвали.
Олег Савельев – потенциальный жених, которого родители прочат ей в мужья уже года два. Тогда он ещё встречался с какой-то девочкой из Твери. «Провинциалка», как её пренебрежительно называли за глаза Татьяна Николаевна и Ирина Антоновна, Олежкина мать, пришлась им не по вкусу: и наряды не те, и говор, и простовата, и наивна… А в глазах этих двух замечательных мам – это означало одно: увлечению мальчика необходимо положить конец. Олега быстро от неё «отвадили».
И стали всё чаще звать на семейные вечера к Стешиным родителям.
Савельев не особо сопротивлялся. Балагурил, веселился, никогда ни на что не намекал. Звал Стешу то на концерт модной группы, то просто побродить по городу. Ухаживал не утомительно и довольно мило. Девушку это устраивало: полунамёк на симпатию, лёгкое прикосновение, загадочная полуулыбка.
Ближе к новому году стал всё чаще приглашаться в дом, всё чаще задерживаться у отца в кабинете, всё добродушнее и шутливее волочиться за матерью.
В последнее время он стал смотреть на неё задумчиво и долго. Будто приглядывался.
Стеша под этим взглядом ёжилась и холодела.
Вздрагивала невольно от попыток задержать в руках её ладонь. Под столом прижаться коленом к ноге. Дотронуться «нечаянно» до плеча, локтя… груди. Он ей нравился, Олег Савельев, будущий дипломат. Высокий. Красивый. Сильный. Уверенный в себе. И улыбка у него хорошая. И добрый он. И терпеливый. Это всё головой хорошо понималось. Но сердце с обречённой тоской замирало, едва мелькала в телефоне его аватарка.
И сегодня сердце чувствовало неладное: хрусталь достали неспроста.
Ближе к половине седьмого вечера под потолком зазвенел, переливаясь, звонок, послышался шум: в холле басили и щебетали чужие голоса. Стеша, в узких джинсах и не застёгнутой ещё рубашке, собирала в высокий хвост волосы.
Стук в дверь и одновременное бесцеремонное нажатие на ручку заставили вздрогнуть и судорожно схватиться за пуговицы: в комнату проскользнул Олег. Сегодня особенно начищен, улыбчив
