же была моя гениальная идея припереть этот чертов цветок.
Наконец, одной рукой вцепившись в верхнюю часть шкафа и максимально вытянувшись, она добилась того, что из лейки полилась вода.
– Ну, наконец-то! – ликующе улыбаясь, она опустилась на всю стопу и выдохнула.
– Давайте, я все же помогу, – пробормотала я, подходя к столу и протягивая ей руку, чтобы помочь спуститься. Эта ненормальная цветочница и есть директор? Вы серьезно?
– Да я сама, спасибо, – сказала она, махнув лейкой, отчего несколько капель попали мне на лицо, и я заморгала. – Ой, простите. Боже. Как неловко, – тут же извинилась она.
– Ничего, – слегка улыбнулась я, наблюдая за тем, как она слезает со стола. Директор. Директор крупной финансовой организации, без туфель лазает по столу. Кому скажешь – не поверят.
Женщина поставила одну ногу на стул, рукой держась за шкаф. На мой взгляд, весьма глупое решение, поскольку стул был на колесиках. Может быть, ей бы и удался этот «акробатический этюд», но в момент, когда она поставила вторую ногу на стул, раздался громкий стук в дверь. Женщина вздрогнула от неожиданности и начала терять равновесие. Я помнила только ее «ой», широко раскрытые глаза и то, как я машинально двинулась вперед, чтобы подхватить ее и не дать ей упасть.
В этот момент дверь распахнулась, и вошел Альберт Генрихович, который так и замер на пороге, глядя на нас.
Когда я пришла в себя, то поняла, почему его лицо так вытянулось. Директор, стоя на стуле и все еще с лейкой в руках, вцепилась мне в плечи. И я, стоя рядом, с руками на ее талии, в которых зажаты бумажки. Картина на миллион.
– Эм, – зам прочистил горло и отвел взгляд, – я… Я зайду позже, – пробормотал он и, явно сдерживая смешок, развернулся и вышел из кабинета.
Звук закрывшейся двери привел нас обеих в чувство. Я отцепилась от директорши и помогла ей спуститься. Женщина снова влезла в туфли и, сильно краснея, поблагодарила меня, не в силах поднять взгляд.
– Я, собственно, пришла подписать бумаги. Меня зовут Соколовская Марина, я представляю фирму «Гард», мы проверяем…
– Да-да-да, – перебила она меня, кивая, – мне Алик… То есть Альберт Генрихович говорил. Я Ирина. Ирина Викторовна. Что за бумаги?
– Вот, тут все написано, – я протянула ей несколько листов и увидела, как она, пробежавшись по ним взглядом, поморщилась.
– А можно своими словами? Если вам не трудно? – спросила она, подняв на меня взгляд. Светло-карие. Солнечные. Летние.
– Да, конечно.
Я уселась на любезно предложенный стул напротив нее и начала рассказывать, о чем именно эти документы. Она слушала очень внимательно, не перебивая, иногда лишь качала головой. Взгляд был сосредоточенным и серьезным. Я любила такой подход к делу. Ничего лишнего. Все по существу.
Когда я закончила, она задала еще пару вопросов и взяла ручку. Получив ее подпись в нужных местах, я встала с места.
– Спасибо,
