кайфа и правильности хаоса.
– Так вы Рецци или Регги? – спросил он просто так, надо же было что-то говорить.
– Для вас Регги, для Файла Рецци. Он из орнитологического отдела. Птицы любят красивые слова, особенно заканчивающиеся на -шион. Они их не говорят, они их поют почти в оргазме. Вот это, – она показала на стол, – у нас регистрация, а у них рецепшион, поэтому для вас я Регги, а для них Рецци. И не вздумайте спорить с ними. Тут всё будет в пухе от истерики.
– Постараюсь. Я тоже не перевариваю пернатых.
– Будьте осторожны со сленгом. «Не переваривать» тут имеет прямое значение.
– Извините, я хотел сказать, что они… мерзкие. Можно избежать их тут?
Регги оценивающе посмотрела на него и кивнула.
– Я позабочусь об этом. Вот, кстати, экземпляр ещё хуже, – показала она на типа, телом похожего на гуся. Он внимательно слушал филина, поглядывая в сторону Дика. – Этот из отдела поэзии, юморист, шут по-вашему. Постоянно шутит.
– Это же невозможно!
– Да, невозможно, но их это не останавливает. Сейчас начнётся, – обречённо прошептала Регги, видя, как гусь ответил филину «ага» и, плавно пританцовывая чукотский регги, направился к ним. – Я вас умоляю, – в её пустых глазах действительно мелькнула мольба, – не хвалите его. Поэты и юмористы очень возбудимые…
– Я не юморист, – гневно сверкнул совершенно человеческими глазами гусь, – я трагик!
– У юмористов закончился антидепресняк, и они стали трагиками, – пояснила Регги.
Поэт обиженно крякнул что-то типа «чертовка» и, болезненно щипнув Дика за сосок, торжественно произнёс:
– Разрешите представиться, коллега, Макдаун. Прекрасно, обворожительно, аппетитно выглядите. Нам, рифмоплётам, нужна свежая кровь. – Он облизнулся, смачно причмокнув, и растянул свою улыбку ещё больше, до ушей. – Мы очень, очень вам рады. Только послушайте это, вам и ГРУ посвящается!
Ты подошёл к черте забвения
И вот послушай мой совет:
Хоть раз отведав яд растления,
Обратного пути уж нет.
– Не правда ли, гениально, коллега? – обратился он к Дику.
Дик не знал, что ответить, да и не хотел напрягать по этому поводу мозги, не любил поэзию. Она очень редко бывает удачной и обычно плохо влияет на его пищеварение. Поэтому авторитетно ляпнул:
– Херня.
Поэт опешил и, качаясь, искал ответ, но ничего достойного в его лексиконе не нашлось.
– Вы, уважаемый, хотели сказать «хорей»?
– Нет, – невозмутимо ответил Дик.
– Хам, – процедил сквозь зубы поэт, подчёркнуто медленно надевая очки. – Так, так, так, ага, да я вижу, сударь, вы новичок тут и, видимо, ещё оптимист!
– Я не хотел вас обидеть, господин Даун.
– Даун?! Я – Мак, Макдаун! – прокричал он на весь вулкан и перешёл на зловещее шипение, закрыв глаза. – Видите ли, любезный, я знаю, что «Макдаун»
