переглянулись. Потом Говоров посмотрел на жену и, помедлив, сказал:
– Нет. Родная дочь.
Маргарита недоверчиво качнула головой. Старшина протяжно, сочувственно вздохнул.
Маргарита почувствовала, что улыбка примерзла к губам. Она ничего не могла сказать, ничего не могла понять.
Да что тут понимать-то? Львицы, змеи, пиявки!
Вот оно как!
Попятилась от Говорова, схватила за плечо Костю, втолкнула в комнату.
– Мам, ты чего, там же папа? – обиженно вскрикнул мальчик.
Но дверь уже закрылась.
Говоров качнул головой.
Он знал, что это будет трудно, но…
– Да ладно, товарищ политрук, – пробормотал Егорыч. – Все уладится! Куда ж деваться-то!
– Да-да, – рассеянно ответил Говоров. – Деваться некуда, это точно.
Маргарита не знала, как она пережила этот день. Ветровск – город небольшой, слухи о возвращении подполковника Говорова мигом разнеслись, и, стоило ей переступить порог, как две сослуживицы, с которыми Маргарита делила кабинет, набросились с поздравлениями. Их-то мужья давно вернулись, и обе женщины были искренне рады за Маргариту. Однако она видела, что их глаза светятся не только радостью, но и неутоленным любопытством: что это за девочку привез Говоров с собой? Неужто удочерил какую-то сиротку?
Про себя Маргарита уже твердо решила, что именно так и будет отвечать на каверзные вопросы. Удочерил, да! Подобрал из милости! Однако никаких вопросов никто не задавал, и она целый день сидела как на иголках: почему ничего не спрашивают? Неужели слухи о том, что это за девчонка, уже расползлись по городу? А что такого, ведь утренняя сцена приключилась при Евсее Ильиче, а он вполне мог сболтнуть в госпитале кому-то из врачей или, что еще хуже, из медсестер… Ну и пошло-поехало!
Говоров, Говоров, ну что же ты натворил?! Как же ты мог воспитывать своих подчиненных, товарищ политрук, если сам гулял напропалую с какой-то девкой?! А может быть, это была такая полковая подстилка, которая никому не отказывала, ну и Говоров поступил как все?
Ревность ела Маргариту поедом… ревность к той женщине, с которой блудничал Говоров, когда Маргарита засыхала от тоски по нему. И чуть ли не больнее жалила ревность к этой немой, стриженной наголо, чужой девчонке.
Нет, Говоров, должно быть, рехнулся, если решил, что жена спокойно воспримет появление этой «родной дочери»! Маргарита ему… Она ему еще устроит!
К вечеру Маргарита твердо знала, что именно устроит мужу.
Она его к себе не подпустит, вот что. Пусть помучается. Конечно, потом Маргарита сжалится над ним (и над собой!), но не раньше чем Михаил даст слово, что этой, как ее там зовут, в их доме больше не будет.
Пусть увезет ее в детдом. Ладно, Маргарита не станет возражать, если муж иногда будет навещать девчонку, но чтобы в квартире и ноги этой Лильки не было.
Лилия, ну и ну! Интересно, кто имя ей придумывал? Неужели сам Говоров? Ну и шутник… решил целый цветник завести?
