метафизикой, романтикой, пессимизмом, христианством, самым близким и родным…
Необузданность, ярко проявившаяся в последних творениях Отшельника Сильс-Марии, изначально была присуща Ницше: холодности и строгости (правильности) он всегда предпочитал «полет на метле», возможность безраздельно отдаться тому воздушному потоку, который в данное мгновение несет ввысь. Ницше не заботили «плоды» – только зачатие. Дон Жуану познания «тысяча и одна» были необходимы для того, чтобы не замкнуться в раковине первой и последней истины. «Что выяснено, перестает существовать» – таков другой лейтмотив творчества и гносеологии подвижника бесконечной неисчерпаемой истины. Характеризуя творчество «больных» гениев, Ницше, в сущности, характеризовал самого себя:
Эти великие поэты – Байрон, Мюссе, По, Леопарди, Клейст, Гоголь – были такими, какими они должны были быть: людьми мгновения, восторженными, чувствительными, ребячески наивными, легкомысленными и непрочными в своей подозрительности и доверчивости; принужденными скрывать какую-нибудь брешь в своей душе; часто своими сочинениями ищущими возможность отомстить за пережитой позор; в своем парении стремящимися освободиться от напоминаний слишком хорошей памяти; топчущимися в грязи, почти влюбленными в нее… часто борющимися с вечным отвращением к жизни, с постоянно возвращающимися к ним привидениями неверия… какое мучение эти великие художники и вообще эти великие люди для того, кто однажды разгадал их.
Страдание, боль были для Ницше необходимым условием творчества, глубины: «Страдание не делает человека лучше, оно делает его глубже».
Особым достоинством произведений, написанных в минуты непереносимых страданий, он считал собственную способность «страдающего и терпящего лишения говорить так, как будто бы он не был страдающим и терпящим лишения».
Фридриху Ницше удалось не просто стоически следовать собственному призыву amor fati, но превратить страдание в источник высочайшей духовной активности. «Так говорит Заратустра» – человеческая реакция на судьбу, на боль, на бесконечное страдание. Ницше глубоко проникся мистической идеей, что страдание – наинадежнейший путь к постижению высших истин бытия. Лишь дойдя до крайней точки изнеможения, мистик способен обрести в себе источник освобождения и утешения. Одно из открытий Ницше: боль, страдание не оставляют подвижнику права на поражение. Даже слабость человеческую следует преобразовать в силу – силу духа.
Мыслитель не раз признавался, что вся его философия есть плод воли к жизни, воли к могуществу, что он перестал быть пессимистом именно в годы своей «наименьшей витальности». В этом контексте следует понимать сказанное им об этой книге: «Чтобы только уразуметь что-либо в моем Заратустре, надо, быть может, находиться в тех же условиях, что и я, – одной ногой стоять по ту сторону жизни».
Можно без преувеличения сказать, что книги Ницше исходили из его страданий. Его путь к совершенству
