выскочили и начали надуваться трапы, на земле их закрепляли работники аэропорта, ожидавшие пассажиров. По сигналу пассажиры встали и, подчиняясь указаниям стюардесс, потянулись к выходам.
Самуэль Манн старался быть поблизости от Адама, который пропустил вперед жену и дочь. Но Манна довольно грубо оттеснил мужчина с ребенком на руках. Выглянув из-за плеча отца, малыш смерил взглядом агента и показал ему язык. «Ну что я ему сделал? – подумал Самуэль. – Чем я ему так не понравился?» Человек, за которым он следил, кто называл себя Анри Морэ, собирался уже шагнуть в аварийный выход, когда раздраженный стюард попытался отобрать у него портфель. «Это мое дело – разобью я себе голову или нет. Оставьте меня в покое!» – вскинулся Адам. Едва он вышел в обнимку со своей кладью, как порыв ветра чуть не сбил его с ног; но он чудом удержался, съехал по трапу и предусмотрительно приземлился на спину. Во время подобной эвакуации туристы обычно как можно быстрее бегут от самолета. Так и на этот раз, пассажиры поспешили к автобусам, за которыми следовали пожарные расчеты. Адам оглянулся и в свете прожекторов увидел на самом верху трапа юную австралийку Лиз: она представляла для него дополнительную угрозу, как и Иоланда, служащая агентства, продавшего им билеты на этот рейс.
Адам усадил Элиан и Клотильду в автобус и вошел следом, не теряя из виду Самуэля Манна. «Я никогда от него не избавлюсь!» – подумал он. В просторном автобусе было всего несколько сидячих мест. Кто стоял, хватались за резиновые ручки, висевшие у них над головами, или впивались пальцами в перекладины. Следуя за машиной-проводником, автобус ехал на приличном расстоянии от неподвижных, призрачных самолетов, а с неба падали хлопья снега, редкие в этой части Калифорнии.
Первый автобус, а за ним и второй, тоже набитый битком, остановились перед зданием, где спасательная команда и, чуть дальше, сотрудники таможенного контроля готовились принять нежданных гостей. В холле их ждали несколько медсестер с повязкой Красного Креста на рукаве. Пожилая дама, которую несли двое пожарных, потрясала сумкой и костылями. «Вообще-то у меня есть кресло-каталка, – выговаривала она им на чистом французском – Предпочитаю кресло-каталку, терпеть не могу, когда меня носят». Пассажиров попросили присесть на скамейки. Через несколько минут появились двое афроамериканцев с тележками и стали раздавать кофе и бутерброды. Иоланда опасалась возмездия клиентов. Ей надо было вымолить прощение, а еще лучше – сделать так, чтобы о ней просто забыли.
Адам становился все напряженней. После вынужденной посадки пассажирам предстояло пройти жесткий контроль: что это еще за европейский подарочек? Сто девяносто восемь террористов или ни в чем не повинных туристов? А если какая-то заморская структура собралась таким образом заслать к ним какого-то опасного типа, под чьим именем скрывается этот предполагаемый враг Соединенных Штатов? Под предлогом встречи Нового года на Гавайях Адам надеялся улучить момент и избавиться от фальшивой семьи. А теперь,
