был взят, битва выиграна, но проиграна война – и едва послы Ганолы прибыли в Карион, форт снова оказался сдан, а участники сражения выданы противнику как военные преступники.
И в этот раз Виктору повезло – если это можно назвать везением. Король Ганолы говорил с ним лично, но приказа казнить не отдал – напротив, он предлагал Виктору сменить сюзерена, а получив отказ, отпустил его домой.
Ещё в море Виктор с нетерпением ждал возможности посмотреть брату в глаза, но по возвращении его ожидал новый сюрприз – он был отлучён от двора. Впрочем, Виктор не только сохранил титул, но и получил новое звание – капитана Морских Львов.
Виктор скрежетал зубами, но поделать ничего не мог. Впервые в жизни он увидел собственное герцогство – расположенное на самом севере Кариона. Всё здесь было пусто и заброшено, ведь мать Виктора, герцогиня Корнуольская, не интересовалась судьбой владений, а муж её умер, когда герцогине было немногим больше двадцати.
Усадьбу, укрепления – всё пришлось отстраивать заново. Но Виктор по-прежнему мог лишь скрежетать зубами, пока однажды зимой в дом к нему не явился путник в зелёном плаще, подбитом соболем – Фергюс Йоркширский.
Фергюс стал первым из тех, кто предпочёл общество опального герцога напыщенному и бестолковому досугу при дворе короля. За ним потянулись и другие – один за другим. И Виктор не заметил, как вновь возобновились разговоры о том, что он имеет большее право на престол, чем Генрих.
Виктор не принимал эти разговоры всерьёз. Правда, они заставили его задуматься, – отчего Генрих не казнил его в тот же год, когда надел корону? Разве заметил бы кто-то ещё одну жертву среди множества соратников умершего короля, отправившихся на тот свет? И ответ подсказала ему Мишель – совсем юная тогда ещё девушка, прибывшая в его дом вместе с Фергюсом Бри.
Мишель было тогда вряд ли больше пятнадцати, хотя настоящего её возраста Виктор никогда не знал. По рассказам Фергюса, девушка происходила из какого-то не слишком знатного рода, к тому же обедневшего по вине короля, и родители её были готовы на что угодно, лишь бы единственная дочь нашла себе лучшую судьбу, чем прозябание в старом отцовском доме среди овец и коров.
И хотя история Мишель не привлекала к себе внимания, сама девушка понравилась Виктору ещё до того, как стала взрослой.
Мишель росла у Виктора на глазах, и чем старше она становилась, тем больше Виктору нравилось проводить время с ней – энергичной, как мальчишка, но таившей в голубых глазах тень той же грусти, что терзала и самого Виктора.
Мишель была забыта всеми, так же, как и сам Виктор, была отправлена прочь из дома, где выросла. У неё не было семьи, и она никогда не говорила о родителях, что бросили её, но с годами тоска на дне глаз Мишель росла, превращаясь во что-то новое, колючее и требовательное.
И чем острее становился её взгляд, тем больше Виктор любил воспитанницу,
