стороны как можно дальше, жили под открытым небом, непрестанно молились, при этом старались избегать друг друга, если ненароком встречались на безлюдных просторах.
За неделю до Воскресения Христова подвижники возвращались в монастырь, усердно храня тайну собственного воздержания и поста.
Два года назад старец Зосима, следуя обычаю Иорданской обители, также двинулся в пустыню, имея с собой лишь мешочек фиников и небольшую флягу с водой. К двадцатому дню путешествия запасы воды иссякли. Нещадно палило солнце, безоблачное небо не обещало дождя, монах ощущал упадок сил, каждый шаг давался ему с трудом, а ведь впереди – долгая дорога назад в монастырь к братьям.
Не известно, выжил ли бы подвижник, если б не чудесная встреча, в корне перевернувшая его представления о путях спасения и монашеском подвиге.
IV
Зосима оглянулся по сторонам. Невысокие светло-коричневые скалы выстроились неровной цепочкой, словно желая поприветствовать знакомого путника. «Да, это то самое место, где два года назад я потерял силы и почти утратил надежду, если бы не милосердие Христа…» – монах некоторое время всматривался в выступающие изгибы гор, затем бросил взор вперёд, к самой дальней скале, внизу которой должен бежать тонкий прозрачный ручеёк.
Старец ускорил шаг. С каждым вздохом сердце наполнялось ликующей радостью, скоро он увидит человека, ради которого готов был сотню раз пересечь Иорданскую пустыню.
Зосима вспомнил, как два года назад около той дальней скалы произошла их первая встреча. Тогда, в послеобеденное время, изнемогая от палящего солнца и мучительной жажды, монах устало присел под невысоким саксаулом – единственным живым деревом во всём обозримом пространстве. Не прекращая пения псалмов, старец в надежде взирал на небо: «Может, Господь смилуется и пошлёт хотя бы минутный дождь».
Внезапно краем глаза старец уловил как будто бы тень человеческого тела. Зосима тотчас перекрестился и, опасаясь бесовских козней, усилил молитву. Когда же его страх утих, монах оглянулся и увидел невдалеке человека.
Не веря своим очам, подвижник перекрестился ещё раз и ещё раз. Незнакомец был наг, его чёрное от загара сухое тело утаивало признаки пола, белые волосы ниспадали до плеч, лицо оживляла лёгкая улыбка.
Зосима испытал большую радость, ведь за двадцать дней пути в пустыне он не видел не только человеческого лица, но и птицы, и зверя.
Старец, несмотря на усталость, поднялся на ноги и, преодолевая немощь плоти, устремился к таинственному незнакомцу.
Когда пустынножитель увидал, что монах приближается к нему, то поспешно побежал к одной из дальних скал.
Зосима как будто забыл свою старость, утомление и жажду и быстро последовал за таинственным путником. Беглец, оказавшись вблизи русла высохшей реки, слегка замедлил шаг. Монах почти догнал странного человека и тут заметил
