более 2000 лет. Аристотель этого не заметил. Стоики этого не заметили. Святой Фома Аквинский этого не заметил. Почему же так вышло? Эти парни не были дураками. Так откуда взялась эта идея естественных прав? Она восходит к идее субъективных прав. Откуда же ещё она могла произойти? Никто не задумывался о естественных правах до того, как были сформулированы субъективные права. Поэтому анархистский князь Пётр Кропоткин писал о «праве» как о «туманном слове, заимствованным у законников».18 Он был убеждённым сторонником естественной морали, но не естественных прав.19
Субъективные права также являются продуктом истории, поскольку закон – это продукт истории. Вы не найдёте никаких субъективных прав в Библии, в Законах Хаммурапи или в Варварских правдах. Говорить, – как поступает один историк (не являющийся юристом) – что эти кодексы или, к слову, Римское право, защищая людей и имущество, предоставляли личные и имущественные права20 – это заблуждение. Там применялись положения о наказании или компенсации (неясно различимые) между частными лицами, но эти положения, вводящие в ранг закона обычаи, не давали никаких прав против государства. Древнегерманские нормы обычно не устанавливались государством, которое, по сути, едва существовало. Этим воображаемым правам также часто не хватало универсальности. Идея субъективных прав развивалась, особенно в Англии, из идеи феодальных привилегий. Но ведь права человека по определению являются всеобщими. Привилегии, по определению, являются особыми.
Этнографически неграмотные философы обычно делают явно ошибочные предположения о праве, правах и вообще социальной реальности. По словам Лейфа Венара, в его статье о правах, которая в целом очень хороша, «даже у самых слаборазвитых человеческих сообществ должны быть правила, определяющие, чтó некоторые имеют право говорить другим о том, что те должны делать. Такие правила подразумевают права».21 Это неверно от первого до последнего слова.
В «слаборазвитых» – безгосударственных – обществах обычно нет правил, определяющих, что у некоторых людей «есть право» приказывать другим что-либо делать, потому что никто не имеет права приказывать кому-либо делать что-либо.22 Это являлось бесконечным источником досады для колониальных завоевателей, потому что когда они говорили: «Проводи меня к своему вождю», т.е. к тому, с кем они могли бы иметь дело, – никто не понимал, чего они хотят. Империалисты находили «вождей» – потому что они хотели видеть лидеров – там, где их не было.23 Или империалисты выдумывали их. Иногда туземцы уступали колониальным властям, притворяясь, что согласны, когда правительство назначало местных жителей представителями власти, но не подчинялись им. «Вождём» мог оказаться деревенский дурачок. В праобщинах и племенных обществах, таких как нуэр, никто не подчиняется чьим-либо приказам: «Ни один нуэр никому не позволит
Кропоткин П. Нравственные начала анархизма // Кропоткин П. Этика: Избранные труды. М.: Политиздат, 1991. С. 301
Кропоткин П. Этика: Избранные труды. М.: Политиздат, 1991. Этическое мышление и правовое мышление, по крайней мере в их идеальных формах, тесно связаны между собой. Stoljer S. Moral and Legal Reasoning. London & Basingstoke, England: The Macmillan Press, 1980.
Stearns P. N. Human Rights in World History. London & New York: Routledge, 2012. P. 26—27.
Wenar L. Rights // The Stanford Encyclopedia of Philosophy / ed. Edward N. Zalta (Fall 2011 ed.). P. 13 (опубл. на http://plato.sanford.edu/archives/fall 2011/entries/rights).
Black B. Justice: Primitive and Modern: Dispute Resolution in Anarchist and State Societies (2016; опубл. на www.academia.edu).
Скотт Дж. С. Искусство быть неподвластным. Анархическая история высокогорий Юго-Восточной Азии / Пер. И. Троцук. М.: Новое издательство, 2017. С. 173.
