и при томвсеобщим достоянием провозглашался дом —
земля, её богатства, недра,
леса и воды, шахты, рудники,
весь транспорт, банки, фабрики, заводы —
всё это было достоянием народа
провозглашено. Но видно не с руки,
считали силы Тьмы, что достояние народа —
то есть его лишь кандалы.
И потому-то Конституция осталась
тогда всего лишь на бумаге, и, увы,
всё продолжались вехи Тьмы,
которая тогда распоясалась,
и та уже подозревала,
что всё-таки не все больны,
нужно усилить действо Тьмы,
чтоб затуманить все умы.
Об этом скажем дальше мы.
Вот здесь мы перейдём к репрессиям
той затуманенной страны,
в которой все были больны
и Тьмою заполонены.
Глава 22. Репрессии
Репрессии – не русское то слово,
с латыни переводится, как много
карательного в обществе, основа
режима дикого, что снова
вдруг охватил всю ту страну,
уже, казалось бы, прошедшую сквозь Тьму.
Но нет, всё началось здесь снова,
цель революции – уже не нова,
и, тем не менее, чтоб дальше жить,
все души русские в том страхе закрепить,
вся Тьма решила развернуться
и обозначить новой жизни нить.
Репрессии и раньше были,
но пик нагрузки те сложили
к тридцать седьмому, главному, году,
в котором жутко было жить тому,
кто как-то по-другому мыслил,
чем их правительство в ту Тьму.
Как жутко пониманье это,
жить, зная, что всегда придут
иль по соседскому навету,
или из страха донесут.
Доносы стали главной темой
всех органов советских, что тогда
работали так, словно у станка,
печатали бумажки эти,
которые и казнью на рассвете
могли окончиться. И даже дети
там жили в вечном страхе у двери,
что вдруг придут те дяди, тёти
и маму с папой заберут,
а их в детдом насильно отвезут.
Все жили в страхе, что придут,
не важно – ты виновен, не виновен,
«врагом народа» назовут,
и в лагерь иль в Сибирь сошлют
на каторжные лесозаготовки,
иль, хуже что, совсем убьют.
Все жили в очень жутком страхе,
а Тьма питалась им тогда,
всё разрастались её цепи,
опутывала всё она
в стране, в которой не жила,
а выживала повсеместно
запуганная русская душа.
В истории есть много очевидцев
эпохи этой мерзкой Тьмы,
личные папки заключенных
лежат в архивах той страны,
и много лет те были под запретом,
и рассекретили их только лишь сейчас,
пусть успокоятся их души на Том свете,
что умерли давно до нас.
Мы
