безжалостно, что называется, по живому, разодранная на «работающих», «неработающих», «совслужащих», «несовслужащих», «трудовой элемент», «нетрудовой элемент»…
И Ямпольский искусно стилизовал «Свадьбу Шнеерсона» под фольклорную песню, каковой она, в сущности, и стала с годами, совершенно оторвавшись от автора. Во всяком случае, в первом издании любезной сердцам одесситов повести «Время больших ожиданий» К. Паустовский уже приписал ее Якову Ядову, равно как и якобы появившуюся потом песню-продолжение «Недолго длилось счастье Шнеерсона», которая, в общем-то, вполне соответствовала бы тому непредсказуемому, если не сказать сумасшедшему, времени. Но старожилы, знатоки и ревностные хранители прошлого тотчас же забросали Паустовского письмами с поправками, убедительными просьбами и настойчивыми требованиями восстановить имя автора песни, неотделимой от Одессы их далекой молодости, как аромат акаций на Малой Арнаутской улице после тихого майского дождя. А Изабелла Мироновна Ямпольская, которая любезно разрешила мне когда-то переписать текст песни из чудом сохранившейся у нее отцовской тетрадки, решительно отвергала версию о продолжении «Свадьбы Шнеерсона». Поскольку же все остальные, в частности, колоритная «На верху живет сапожник, на низу живет портной», начисто забылись, – остался М. Э. Ямпольский, по сути, автором одной песни, что, как говорят в Одессе, тоже «надо уметь».
Ростислав Александров
Мирон Ямпольский
Свадьба Шнеерсона
Ужасно шумно в доме Шнеерсона,
Се тит зих хойшех – прямо дым идет!
Там женят сына Соломона,
Который служит в Губтрамот.
Невеста же – курьерша с финотдела
Сегодня разоделась в пух и прах:
Фату мешковую надела
И деревяшки на ногах.
Глаза аж прямо режет освещенье,
Как будто бы большой буржуйский бал,
А на столе стояло угощенье,
Что стоило немалый капитал:
Бутылки две с раствором сахарина
И мамалыга с виду точно кекс,
Картошек жареных корзина,
Из ячки разные гебекс,
Жестяный чайник с кипятком из куба
И гутеса сушеного настой,
Повидло, хлеб Опродкомгуба,
Крем-сода с зельцерской водой.
На подоконнике три граммофона:
Один с кеквоком бешено гудит,
Тот жарит увертюру из «Манона»,
А третий шпилит дас фрейлехс ид.
Танцуют гости все в угаре диком,
От шума прямо рушится весь дом.
Но вдруг вбегает дворник с криком:
«Играйте тише, колет преддомком!»
Сам преддомком Абраша дер Молочник
Вошел со свитою – ну прямо просто царь!
За ним Вайншток, его помощник,
И Хаим Качкес, секретарь.
Все преддомкому уступили место,
Жених к себе тотчас позвал:
«Знакомьтесь,
