знал никто, и пароходУвез пока в Константинополь
Весь перепуганный народ…
Был гнев Онегина неистов,
Зане визита коммунистов
В Одессу он не допускал.
«Какой позор!.. Какой скандал!» —
Он говорил, бранясь безбожно,
И, приняв формулу тогда:
«Бежать на время – жаль труда,
Бежать же вечно – невозможно!», —
Не надрывая средств и сил,
Остаться в городе решил…
Евгений дней не тратил даром:
Один лишь месяц пролетел,
И он уж в дружбе с комиссаром,
И сам – советский управдел…
Хотя себя в анкете чистым
И не признал он коммунистом,
Но вышло так само собой,
Что стал он правой их рукой…
Его партийность строго как-то
Подверг разбору «коллектив»,
Но, все детально обсудив,
В ней не нашел преступных фактов,
И получить Онегин рад
На честность был от них мандат.
В своем служебном кабинете
Он был и строг, и справедлив,
Пред ним робел в минуты эти
Порою даже «коллектив»…
Проник он в тайны всех секретов
Коммунистических декретов
Своим практическим умом:
Был добр с рабочим; с мужиком
Из сел голодных – неприветлив,
Решив, что каждый середняк
На деле – то же, что кулак,
И стоит пули он иль петли,
Хоть Ленин сам велел пока
Не раздражать середняка…
«Главмусор», где служил Евгений,
Был препротивный уголок —
Витал там шлихтеровский гений,
Но выдавали там паек.
Там получал Онегин сало,
Табак, конину и – бывало —
Равно для женщин и мужчин
Мануфактуры пять аршин.
Подспорьем был к дороговизне
Еще один доходный путь:
Умел Евгений спекульнуть,
Тем дополняя средства к жизни,
И у него была рука
На этот случай в губчека…
1921 (?)
Рабинович и другие
Одесские анекдоты
Как-то барон Ротшильд подал нищему милостыню.
– Ваш сын дает мне вдвое больше.
– Мой сын может себе это позволить. У него богатый папа.
Проводится расследование о пожаре в Одесском оперном театре. Допрашивают свидетеля Рабиновича.
– Расскажите, что вы видели.
– Значит, закрыл я вечером свою лавочку, прихожу домой, поднимаю Сарину юбку…
– Следствию это не интересно, говорите по существу.
– Так за что я и говорю. Значит, закрыл я вечером свою лавочку, прихожу домой, поднимаю Сарину юбку…
– Свидетель, короче!
– Я и говорю короче! Значит, закрыл я свою лавочку, прихожу домой, поднимаю Сарину юбку, которой окно завешено. И что, вы думаете, вижу? Оперный горит.
Гражданская
