любви светло и утонченно,О любви – с любовью говорить…
А наш круг житейский, словно дантов —
Как ни хлещут чувства через край,
Но по-русски нету вариантов,
И любовь любовью называй.
Но зато, скажу без укоризны,
В русском слове, что не превозмочь,
Много есть названий для Отчизны —
Родина, Отечество и проч.
Есть названье громкое – Держава,
Ну а в нем сплелись и «кровь» и «кров».
Многогранна воинская слава,
А любовь?… Она и есть любовь.
И большой любовью обогретый,
Я другого слова не терплю.
Женщину люблю… Люблю рассветы…
И ладони мамины люблю…
«Ничто не бывает печальней…»
Вячеславу Лютому
Ничто не бывает печальней,
Чем Родина в сизом дыму,
Чем свет над излучиной дальней,
Колышущий зябкую тьму.
Ничто не бывает созвучней
Неспешному ходу времен,
Чем крик журавлиный, разлучный,
Буравящий даль испокон.
И сам ты на сирой аллее,
Такою ненастной порой,
Вдруг станешь светлей и добрее
Средь этой тоски золотой.
Поймешь – все концы и начала
Смешались средь поздних разлук.
И что-то в тебе зазвучало,
Когда уже кончился звук…
«Серебряный ветер врывается в дом из-под шторы…»
Серебряный ветер врывается в дом из-под шторы,
Чумная газета от ветра пускается в пляс.
И чудится Гоголь… И долгие страшные споры,
Что вел с непослушным Андрием чубатый Тарас.
И что-то несется сквозь ночь… На тебя… Издалёка…
И тайно вершится не божий, не праведный суд.
И чудятся скифы… И черная музыка Блока…
Кончаются звуки… А скифы идут и идут.
Полночи без сна… И едва ли усну до зари я…
Приходят виденья, чтоб снова уйти в никуда.
И слышно, как бьется пробитое сердце Андрия,
И слышно, как скачет по отчим просторам Орда.
На мокнущих стеклах полуночных фар перебранка,
И тени мелькают – от форточки наискосок.
А где-то, как некогда, тихо играет тальянка,
И в душу врывается старый, забытый вальсок…
Полоска рассвета, как след от веревки на вые…
Задернется штора… Отныне со мной навсегда
Года роковые, года вы мои ножевые,
Почти не живые, мои ножевые года.
Всё смолкнет внезапно…
Поверишь, что лопнули струны.
Спохватишься – где он, главу не склонивший редут?
Иное столетье… И это не скифы, а гунны,
Зловещие гунны в тяжелых доспехах идут…
«Октябрь… Во мгле ощетинились ели…»
Октябрь… Во мгле ощетинились ели,
Потупила женщина раненый взгляд.
Намокли кусты… Журавли улетели.
А я всё хочу воротиться назад.
Туда,
