и вернул буйную Юлию в список.
– Хорошо, она прошла, – произнес Макс и махнул охраннику. – Запускайте следующую.
Конечно, я не думала, что Эдвард будет передо мной извиняться. Слишком мелко я плаваю, чтоб наследник драконьей семьи снизошел до того, чтоб просить прощения за вспышку гнева и недоверия. К тому же я знала, что конкретно в этом пункте мне не стоит доверять.
Я наткнулась на Эдварда в очень прозаичном месте: выходила из туалета для сотрудников после завершения кастинга. За окнами стемнело, а претендентки разъехались по домам. Я почти влетела в чью-то белоснежную сорочку, уткнулась носом в сильную грудь и уловила запах дорогих духов и горячего, крепкого тела. Сразу же поняла, чей это запах, и попробовала отстраниться, но Эдвард взял меня за руки и вкрадчиво произнес:
– Не стоит так торопиться, фрин Инга. Или вам невтерпеж затянуть моего брата в свои сети?
По спине к пояснице пробежали мурашки, кожу словно обожгло. Наверняка Эдвард знал, какое впечатление производит и что именно я сейчас чувствую. Тут не надо быть экстрасенсом: внизу живота медленно растекался томительный жар, усмирить который мог только тот, кто властно держал меня за руки и не позволял отстраниться.
В коридоре никого не было. Должно быть, Эдвард как-то приказал обитателям телекомпании держаться подальше от этого места. Я смотрела ему в лицо и не могла не представлять, как он сейчас вдавит меня в стену и возьмет – грубо и быстро.
– Я помню, что вы обещали, если это произойдет, – сказала я, стараясь говорить как можно спокойнее. Эдварду нельзя было дать понять, что я сейчас плавлюсь в его руках, как кусочек масла на раскаленной сковороде. – И мне дорога моя голова, как и все, что ниже.
В живот мне упиралась крепкая плоть, полностью готовая к любовной атаке. Интересно, это у всех драконов настолько большое достоинство? Странно тогда, что Макс не пользуется успехом, – зажрались столичные красотки, действительно зажрались.
– Я верю брату, – произнес Эдвард. – Как правило, он не ошибается в людях. И я должен попросить у вас прощения за необоснованные подозрения.
Я усмехнулась, всеми силами стараясь не поддаваться соблазну подняться на цыпочки и прикоснуться губами к чужим губам.
– Просите.
– Фрин Инга, простите меня за несдержанность, – негромко произнес Эдвард, глядя мне в глаза таким взглядом, что ноги подкашивались. Над его головой закружились первые искры. – Я был с вами незаслуженно груб.
Поцелуй был совсем не таким, как вчера. Нас медленно охватывало прозрачное огненное марево, то ли настоящее, то ли наведенное, чужие пальцы с застенчивой осторожностью гладили меня по щеке, и я чувствовала, что вот-вот взлечу вместе с ним или загорюсь. Поцелуй был наполнен такой волшебной томительной сладостью, что мне едва хватило сил, чтоб отпрянуть и вырваться из объятий Эдварда.
Он этого не ожидал. В жизни Эдварда Финнигана наверняка были женщины, которые ему отказали, – просто в качестве статистической погрешности, не может же он
