сколько джина он припас у себя в закромах, и вот – упустил возможность испытать чувство братского единения со всей общиной.
Он почувствовал, как кто-то слегка толкнул носок его выставленного вперед башмака. Отец Джо Майк оторвался от созерцания колена, на котором стоял бумажный стаканчик, ставший предметом его размышлений, и увидел перед собой Бонни Китинг. Нет, не так. Это ее сестра замужем за Фиксом Китингом, а это, стало быть, Бонни Кто-то Там. Бонни Девичья-Фамилия-как-у-Беверли.
– Приветик, отец мой, – сказала она, держа стаканчик в точности как он – двумя пальцами и за верх.
– Здравствуй, Бонни, – сказал он, стараясь, чтобы это прозвучало солидно, словно он вовсе не сидел на земле, потягивая джин. Хотя, может быть, никакой не джин. Может быть, и текилу.
– Вот интересно, потанцуете вы со мной или нет?
Платьице на Бонни Неизвестной было в голубых маргаритках и такое короткое, что преподобный в полном смысле слова не знал, куда девать глаза: одеваясь утром, она, вероятно, не предусмотрела, что будет стоять перед человеком, сидящим на земле. Он хотел было с благодушием доброго дядюшки ответить, что, мол, давно уж оттанцевал свое, но по возрасту еще не годился ей ни в дядья, ни в отцы, пусть даже она к нему обратилась именно так. И потому он сказал просто:
– Не самая удачная мысль.
Тут, как будто одной неудачной мысли было мало, Бонни Неизвестная присела на корточки, с тем, без сомнения, чтобы оказаться вровень с собеседником и вести более непринужденный разговор, но не подумав при этом, докуда вздернется подол ее платья. Трусы у нее тоже оказались голубые. Маргариткам в тон.
– Понимаете, какое дело… – сказала она, не попадая интонацией в такт содержанию. – Тут все поголовно женатые. Я-то не вижу ничего зазорного в том, чтобы потанцевать с женатым, – танец ровным счетом ни к чему не обязывает. Но ведь они все притащили сюда жен.
– А жены считают, что танец обязывает? – Джо Майк старался смотреть только ей в глаза.
– Именно, – ответила она печально и заправила прямую светло-каштановую прядь за ухо.
В этот миг на преподобного снизошло озарение: Бонни Неизвестной следует уехать из Лос-Анджелеса или в самом крайнем случае – перебраться в тот квартал, где никто не знает ее старшую сестру, потому что, если не сравнивать с нею, Бонни была девушка вполне привлекательная. Но они смотрелись как шетлендский пони рядом с породистой скаковой лошадью, хотя преподобный и понимал, что не знай он Беверли, слово «пони» никогда бы не пришло ему на ум. Из-за плеча Бонни он видел, как на лужайке Беверли танцует с полицейским – причем не с мужем, – и полицейский этот по виду очень счастлив.
– Ну, пойдемте… – протянула Бонни просяще и плаксиво. – Тут, кажется, только вы да я без пары.
– Если вы пару себе ищете, то это не ко мне.
– Да просто потанцевать
