в третий раз покачал головой и со значением, нараспев произнес:
– «Ни одна душа не умирает, кроме как с дозволения Аллаха, в предписанный срок!» – И уже обычным тоном добавил: – Откуда это, знаешь?
– Из Корана, – кивнул молодой человек.
– Да, это действительно так… А из какой суры?
– Забыл, – смутился Шамсутдин. Он плохо знал Коран. – Но все-таки мы сделали тебе добро, и я прошу отплатить добром… Хотя бы одну штучку? А мы такой взрыв сделаем, что все на голову перевернутся! И говорить о нас начнут, и добровольцы к нам побегут…
– Не знаю. – Мухтарыч изобразил задумчивость. – Хотя я вам благодарен. Попробую, конечно. Но обещать не могу!
Некоторое время они молчали.
– Я вообще-то на юриста в Москве учусь, – гордо сообщил Шамсутдин. – На третьем курсе!
То ли ему хотелось произвести впечатление, то ли просто похвастался.
– И знаешь законы так же, как Коран? – усмехнулся Мухтарыч. – Как ты можешь учиться, если здесь воюешь?
Собеседник небрежно махнул рукой:
– Зачем мне их знать? Можно заплатить и получить оценку. Коран совсем другое дело… Муллу ведь не подкупишь, тут самому учить надо! Ничего, я когда-нибудь выучу…
– Как же ты госэкзамены сдавать думаешь?
– А деньги для чего? – засмеялся Шамсутдин. – Деньги все делают!
– Это верно. Кроме одного.
– Чего?
– Оживить они не могут.
– И что? – перестал смеяться молодой человек.
– Ничего. Просто так и есть.
– Ладно, пойду. Завтра еще поговорим. Ты не против?
– Нет, конечно! Мне же здесь скучно, – ответил Мухтарыч. – А за разговорами время проходит быстрее.
Прошла неделя. Относились к нему хорошо: Шамсутдин воспринимал «Султана» уже не как пленника, а как старшего товарища или даже наставника, расспрашивал о военном деле, о диверсиях, об оружии…
Отец всегда говорил с ним приказным тоном и не терпел возражений. А «Султан» держался уважительно, как с равным. Может, разница в общении и расположила Шамсутдина к мужчине, который был старше и опытнее, но не кичился этим. Конечно, это можно было объяснить зависимым положением пленника от вооруженного охранника, но Шамсутдин искренне верил, что причина не в этом, а в том, что сам он достаточно взрослый и умный, чем располагает к себе взрослого мужчину.
Мухтарыч рассказывал про нашумевшие в мире теракты – в общем-то общеизвестные факты, но Шамсутдин слушал с интересом: про некоторые он не знал, а если знал, интересовался подробностями. Больше всего его интересовало все, что касалось жизни за границей. Ведь дальше Москвы молодой человек никогда не был. А будущее в мечтах связывал именно с заграницей – все с той же Иорданией, например, или другими странами, но обязательно исламского мира.
Шамсутдин не только расспрашивал, но и отвечал: разговоры односторонними не бывают. Мухтарыча тревожило, что Шамсутдин не рассказывал ему об оживлении у федералов:
