что торжествовал победу над дембелями, а они оказываются ничего не поняли и боялись не меня, а комбата. Боялись его разборок и тяжёлых кулаков, а также за свой дембель.
С досадой и злостью плюнул на пол, буркнув: – Я ещё подумаю – Докладывать или не докладывать. А сейчас марш на завтрак и на смену.
Бойцы вскочили на ноги и, суетясь, теснясь в дверях, гурьбой ринулись из помещения, а я остался один. Через час пришёл к начальнику цеха и договорился разбить моих людей на все три рабочие смены по четыре человека. Пусть, сволочи, немного врозь поработают.
Следующие два дня до приезда комбата прошли нормально. Бойцы никуда с завода не ходили и не просились. Работали, воровали и таскали листы, отчего матрацы уже поднялись от пола на высоту в тридцать сантиметров и теперь стало удобно на них сидеть. С просьбой ничего не говорить командиру батареи больше не обращались, лишь кидали вопросительные взгляды в мою сторону. А когда на заводской двор заехал военный «Урал», понурые, как военнопленные построились перед «Красным уголком».
Оживлённый комбат остановился перед строем и с удовольствием осмотрел подчинённых.
– Огоооо…, – изумлённо протянул он, увидев живописно раскрашенную рожу сержанта, – Кренделев, где это ты так на грабли наступил?
Сержант виновато опустил голову, а комбат, повернувшись ко мне, построжавшим голосом спросил: – Чего это у тебя тут произошло?
Выдержав, как учил знаменитый Станиславский, многозначительную паузу, многообещающе прокашлявшись, прокомментировал: – Ну, вы ж видели, товарищ капитан, какая крутая лестница у нас. Вот оттуда он и навернулся. Зато теперь всё понимает и стал более осторожным.
Комбат понимающе усмехнулся и делано-удивлённым голосом протянул: – Такое впечатление, что он оттуда раз пять падал. Всё нормально у вас, товарищ прапорщик?
– Так точно. Всё нормально, план выполняем, так что посуду и листы можно грузить.
– Ну и хорошо, – комбат отправил бойцов грузить то что мы заработали и то что своровали, а сами направились к начальнику цеха.
О ночном происшествии знал весь завод и я думал, что уж начальник цеха, ну уж точно, но пожалуется. Но тот весело посмотрев на меня, ничего не сказал. А как только автомобиль комбата скрылся за воротами, ко мне подошёл сержант Кренделев и сказал одно единственное слово – «Спасибо». Оставшиеся три недели прошли на «Ура». Бойцы работали нормально, ходили с моего разрешения в увольнение в кино и даже не смотрели в сторону спиртного. Слегка волочились за заводскими девчонками, но всё было в рамках приличия.
План был перевыполнен по всем направлениям. Мы вернулись в полк и бойцы были уверены, что следующим вечером они уже будут на дембеле. Но тут вскрылось неприятное происшествие. Меня обокрали. С собой в полк я привёз два здоровенных ящика багажа с домашними вещами и моей одеждой. Думал, что быстро получу или комнату в семейной общаге, либо сниму сам что-то и туда перетащу вещи для повседневного пользования. Пока не привезу семью. Но снять или получить, пока не получалось
