свадьбе.
Фира жила с мужем, и Фаина при них.
Вечерами пили чай, смеялись – Илья рассказывал анекдоты, строил шутливые планы на будущее, в которых Фаина выступала как пожизненная нянюшка его детей, потом Фира с Ильей уходили за шкаф, а Фаина шла на кухню с Марией Моисеевной. Сидели долго-долго, пока от Фиры не поступал условный знак. Она выглядывала из коридора и, притворно зевая, говорила: «Ну что вы так долго сидите, неужели вам спать не хочется…» Тогда Фаина уходила к себе в комнатку за кухней, и Мария Моисеевна шла ложиться спать. Фира была особенно счастлива от того, что Фаина рядом, она хотела бы жить так всегда – иметь в распоряжении сразу троих любящих и подвластных ей людей: мужа, Фаину и маму.
Марии Моисеевне ее зять нравился. «Мой зять из хорошей еврейской семьи», – гордилась Мария Моисеевна. Фире и Фаине было стыдно, что она говорит «еврейская семья». Что в девочках было еврейского? Кроме имен (Фиру назвали в честь умершей бабушки, и Фаину назвали в честь умершей бабушки и дома называли Фенька), кроме Фириных родственников, изредка наезжающих из Винницы? А у Фаины даже родственников не было… Ах да, еще обе мамы, и Фирина, и Фаинина, делали форшмак и девочек научили – традиции домашней кулинарии, приверженность к привычной с детства еде держатся дольше всего.
Что еще?.. От Фириных родственников девочки знали несколько смешных выражений на идиш, например «кусн май тохес», – говорилось в шутку, означало «поцелуй меня в зад», в смысле «на-ка, выкуси». Или «бекицер» – быстрей, еще «мишугинер» – сумасшедшая. Ни Фира, ни Фаина никогда этих слов не говорили, они вообще все еврейское в себе отметали – они не еврейки, они советские, ленинградские интеллигенты. Интеллигентки они обе были в первом поколении. Фирин отец, Левин дед, был часовщиком, до самой смерти сидел в будочке «Ремонт часов» у Кузнечного рынка, Фаинин отец – сапожник, и оба полуграмотные.
Обе девочки уже начали работать. У Фиры все шло по плану – она без труда распределилась в свою школу на Фонтанке, и классы ей дали хорошие, и даже обещали классное руководство. А у Фаины с распределением были сложности, ее долго не брали – не взяли ни в Институт физики имени Фока, ни в Институт радиофизики, и из Физтеха пришел отказ. Сначала ее не брали в лучшие институты, затем в хорошие, а потом уже просто НЕ БРАЛИ, – отказ за отказом. Может быть, потому что девочке не нужно было идти на физфак, а может быть, потому что еврейка. После многих обидных отказов Фаина была рада оказаться далеко не в самом престижном месте, в почтовом ящике… Все как-то неудачно складывалось, и работа не та, о которой мечтала, и никого у нее не было. Похоже, Фире было суждено быть счастливой, а Фаине – так себе, Фире суждено семейное счастье с красавцем Ильей, а Фаине – быть при Фириной семье.
И вдруг – прошло всего несколько месяцев с Фириной свадьбы, как сказала Мария Моисеевна, «прошло всего-то ничего» – и Фаина вышла замуж!.. Тихая Фаина вышла замуж не выходя из дома, за соседа из Толстовского дома, из подъезда
