также сказал, что Алена с Аришей от меня дальше, чем Нина, что нам не надо дружить, что мы чужие. Нет, не чужие, а чуждые.
Вот и неправда, они мои лучшие подруги. А гадину Нину я ненавижу! О, как я ее ненавижу! Разве человеку из другой среды можно говорить мне «жидовка»?!
Опять я хочу плакать. Не каждый день случается первый бал. Не каждую девушку на первом балу поливают водкой как бешеную собаку.
Мама послала меня заниматься. Сказала – у тебя этюд на двойные ноты. Я не могла поверить, что она заставляет меня заниматься в такой день в таком состоянии. Но она сказала, что неподходящих для занятий дней не бывает, и заниматься нужно в любом состоянии.
А скрипка-то осталась у Виталика за вешалкой!
Я думала, хоть в чем-то мне повезло, но это был весь целиком ужасный день – пришел Лева и принес скрипку.
Я играла гамму до мажор, мама сидела с напряженным лицом. Потом скомандовала – теперь давай этюды. Сначала третий… теперь пятый…
– Почему у тебя руки дрожат – спросила мама.
Мама крикнула.
– Руки дрожат! Успокойся и играй!
Потом я играла этюд в двойных нотах. Двойные ноты очень трудные, я играю двойные ноты чисто, для пятого класса неплохо. Но сейчас этот этюд был для меня как головоломка… Мама кричала «настоящий человек это самодисциплина!»
Я вдруг на секунду представила, что между нами такой диалог.
Мама. Настоящий человек это прежде всего самодисциплина. … самодисциплина… настоящий человек… самодисциплина… бу-бу-бу…
Я (решительно) Я от тебя ухожу.
Мама (с насмежкой). Куда это, интересно?
Я. Я уже договорилась, меня принимают в зоопарк.
Мама. Кем же?
Я. Енотом.
Мама (одобрительно). Ну что же… Для начала неплохо.
Я все это говорила про себя, и стала смеяться и получила по физиономии нотной тетрадкой.
Ненавижу самодисциплину.
А диалоги, оказывается, писать интересно, потому что
Через два дня
До этого черного дня я жила как цветок на подоконнике, а теперь… Не знаю, как сказать, скажу прямо – я урод. Не внешне, внешне я ничего. Я моральный урод. Меня раздирают два противоречивых чувства.
Самое трудное человек должен пережить один, поэтому я ни с кем не говорила о своем мучительном раздвоении личности, только с Левой.
Диалог меня и Левы
Я. У меня два противоречивых чувства.
Первое чувство. Я не хочу быть еврейкой. Не хочу, чтобы меня могли обидеть, оскорбить.
Второе чувство. Мне стыдно, что я не хочу быть еврейкой. Ведь это означает, что я предатель своих родных.
Лева. Существуют задачи, в которых описываются операции, совершаемые над каким-то объектом, и требуется доказать, что чего-то этими операциями добиться нельзя. Решение состоит в отыскании инвариантов.
Я. Чего?..
Лева.
