тебя, – перестал щекотать и резко сменил тему, чтобы она забыла о своём любопытстве. – Как насчёт прогулки вечером по набережной? Или, может, у тебя есть какие-то идеи, чем заняться ещё?
– Твоё «чем заняться ещё» звучит так, знаешь… Как будто ты на кое-что намекаешь, – медленно, с расстановкой изъяснилась Алина.
– Нет, я ни на что не намекаю. Я ж не знаю, что у тебя в голове. Может, у тебя есть свои предложения относительно вечера.
– Точно не намекаешь? А то смотри…
– А вот это уже почти как угроза, – усмехнулся я. – И так смотрю.
– На меня? Ну да, я знаю, как ты смотришь, – пропела она и совсем неожиданно бросила: – Я же нравлюсь тебе? Скажи честно.
Вот так задала. Отвечать на такие прямые вопросы всегда тяжело, особенно когда ответ положительный. Чего она только решила добиться, вообще непонятно. Единственное, что стало сильно заметно, это изменение в поведении: то смелая, то поникшая, то вовсе загадочная.
– А зачем тебе это знать? И вообще, мы с тобой обсуждаем, каким будет будущий вечер, а ты уже совсем о другом заговорила.
Алина довольно улыбнулась.
– Я поняла. Значит, нравлюсь, раз ты избегаешь ответа. Ты можешь думать, что я маленькая ещё, но не дура, и всё вижу.
Я уже откровенно начал нервничать из-за её упорства доказать самой себе, что она мне нравится.
– Ладно, – намеренно повысил голос и посмотрел на неё. – Да, Алина, ты мне нравишься. Довольна? Ты же и сама знаешь, что нравишься многим. Хотя бы просто потому, что красивая. Это самый честный ответ.
– Ну, то, что ты это подтвердил, мне приятно слышать. Но когда просто за красоту ценят, не очень хорошо. У всех ведь есть ещё свой внутренний мир.
Ну да, ну да. Началось: надо любить не за красоту, а за глубокий внутренний мир и так далее. Это я уже тысячу раз слышал. Все об одном и том же. Возьми и не скажи ничего о красоте, так достанет потом по типу «ну скажи же, что я красивая». Нет, как бы я ни старался, а женский разум понять, наверное, никогда не получится.
– Согласен, но, как говорится, встречают по одёжке… Вот так же и при знакомстве – смотрят в первую очередь на внешность. И только потом изучают, так называемый, внутренний мир.
– Немного жаль, что так происходит. Но, знаешь, я тебе признаюсь: ты мне тоже нравишься, Дэм…
Правой ногой я почувствовал лёгкие и ласковые поглаживания вверх и вниз. Быстро бросил взгляд, чтобы посмотреть, что происходило, и в прямом смысле обалдел от увиденного: Алина ступней поглаживала меня и дарила нежнейшую улыбку. По телу пробежались мурашки, нахлынула волна возбуждения, и мне пришлось от неудобства перед ней поменять позицию и лежать на животе, чтобы меня не выдавали явные признаки того, насколько она мне нравится.
Я уже не понимал, что с ней творится. Ещё ночью вроде страдала, а тут такое выдала. Это уже прямо-таки по-взрослому. Так ещё и нравлюсь, хотя сам себя записал во френдзону. Наверное, всё не так уж плохо, как показалось, но чувство чего-то неправильного и довольно странного не позволяло окончательно расслабиться, чтобы дать
