не в Штатах. В месяц. Пенсионеры вон по четыре сотни получают. Стыдись.
– Бо-о-об! Что, я только в два раза производительнее пенсионера?
– В два с половиной. Тыща в месяц, и чтоб я тебя на работе не видел! Сиди дома и занимайся вышивкой или ку-клукс-кланом: кухня, кирха энд киндер. Когда понадобишься – я тебя найду сам.
– Бо-о-об!
Боб влажно блестел глазами и покусывал свисающие усы, а ноги гарцевали у него сами собой, как ноги крупного жеребца-производителя чистокровной верховой породы.
Сразу же за поворотом были люди. Граждане выстроились вдоль стены и, видимо, чего-то ждали. Не иначе как прихода карателей.
– Вы куда, гражданин? Я к вам обращаюсь!
– В шестой зал, – ответил я мужчине с внешностью организатора.
– Все в шестой. Займите очередь.
– А чем ее занять?
– Собой, – любезно ответил организатор.
Пока я занимал собой очередь за Бобом и его приятельницей, тявкающий голос два раза произнес:
Он думает, в доспехах ему можно без очереди! Обнаглели вконец!
Я повернулся к моське сучьего рода и никого не увидел, точно тявкал сгусток спертого воздуха.
Сдав очередь, как сдают кровь или мочу, я пошел глотнуть свежего воздуха. Что-то потянуло меня на свежий воздух, в одну из фундаментальных стихий мироздания.
Глава 5. Большая, поскольку появляется Рассказчик. О кракле, фру-фру и бараньей няне
Кто-то справедливо заметил, что путь туда и путь обратно – вещи разные. (Все дело в петле гестерезиса). Я никак не мог найти выход и долго шел по извилистому коридору, пока не попал в огромный зал с паркетным полом, посреди которого четыре колонны, увенчанные коринфской капителью, взметнулись на десятиметровую высоту. Огромная хрустальная люстра была соразмерна залу и стоила, видимо, не одно состояние у них, у прежних ее хозяев, и ничего не стоила у нас, так как после ремонта здания исчезла два года назад вместе со строителями, и все поиски ее (которые так и не были предприняты) оказались безуспешными. Об этом свидетельствовала табличка у входа в зал, в котором вдоль стен и посередине в строгом орнаменте застыли «островные астраханские» витрины, пронизанные светом, с изделиями тонкой керамики из фарфора, фаянса, майолики. Площадью зал был не меньше ста двадцати соток, при хорошем урожае с такого участка можно было бы взять мешков триста сортовой картошки.
Экскурсовод, очень молодая яркая женщина невысокого роста, но явно высокого мнения о себе, бойко рассказывала посетителям об истории создания, технологии изготовления экспонатов, о жизни и творческой судьбе мастеров керамики. Посетителям было интересно – хорошо скользить по паркету в матерчатых тапочках, завязанных шнурочками на щиколотках. Как водится, шнурочки были саморазвязывающиеся.
– Бисквит – матовый неглазурованный фарфор, а селадон – фарфор, покрытый серо-зеленой глазурью.
