волосами, частенько кидала взгляд на меня. Кажется, её звали Кэтрин Мур. За другим столиком сидел Карл, и этот мудак привёл с собой Эни. Ну да ладно, в тот момент меня волновала лишь выпивка.
В самый разгар моего запоя на сцену вышел Сэм Баррель, начальник нашего информагентства, и начал толкать речь. Я почти не слушал его болтовню, было там что-то вроде «мы семья», «мы несём людям свет правды» и так далее. Он поднял руку с бокалом, вокруг зазвенела стеклянная посуда, а я так сидел со стаканом виски в руках.
Затем вылез Карл, его пафосный тост была ещё уродливее и противнее. Возможно, это связано с моей личной ненавистью к нему, ну или вообще к пафосным речам. Мне стало ещё паршивее.
Казалось, после второй порции обмена ударами о стаканы, хуже стать не может. Но внезапно кто-то из аналитиков в другом конце зала предложил идею: «А почему бы тост не сказать Вику?» И эта идея заполонила зал. Все начали это обсуждать, после чего Сэм Баррель снова вышел и заявил во всеуслышание:
– Дамы и господа, по вашим многочисленным заявкам слово предоставляется лучшему аналитику в нашем агентстве. Вик Мэйсон, я попрошу подняться тебя на сцену.
Да ёб твою мать, какого хера? Я уже достаточно нажрался, чтобы нести всякую ахинею, и тут меня просят что-то сказать. Как же я всех ненавидел, и была пора этим сучкам узнать кое-что новое о себе.
– Эм, всем привет. Я тот самый «лучший» аналитик, которого вы хотели видеть на этой самой сцене, – я посмотрел на жирного ублюдка Барреля. – Я что-то должен сказать, да? Окей, ребят. Я слукавил, если бы сказал, что очень рад нашему сбору в этом месте, ведь большинство из вас вызывают у меня лишь отвращение.
В зале раздался недовольный гул, хотя некоторые находили это забавным. Тони, например, который, смеясь, принялся аплодировать. Его никто не поддержал.
– А кто конкретно? – крикнул из-за стола Карл.
– Ты хочешь, чтобы я назвал тебе имена? – его слова звучали, как вызов для меня, а учитывая количество жидкой смелости во мне, я с удовольствием его принял.
– А почему нет? Твоя речь настолько смелая, как видимо, и сам ты. Так давай же, не держи себя.
Кажется, Эни не очень нравилось то, что этот пидорас провоцировал меня, она отдёрнула его. Но меня уже не остановить, извини. Он сам напросился.
– Хорошая попытка, но я перефразирую немного ситуацию, в которой я нахожусь. Как, по-твоему, Карл, все ли здесь присутствующие женщины красивые?
– Несомненно, Вик, все до единой, – нагло улыбался он.
– Но мы то знаем, что твои слова – не более, чем жалкая ложь. Одних из них красивые, другие – нет. Глупо отрицать. И с одними из них ты бы с удовольствием завалился в койку, а от других лишь конец свисает.
Гул и смешки продолжались, но уже в меньшем масштабе. Не очень симпатичные дамы погрустнели, красивые расплывались в улыбках, а мужчины не очень понимали, что делать
