style="font-size:15px;"> Буду с ним пока играть,
День в веселье коротать.
А коль скоро надоест,
Мошкара его заест».
Исподлобья бес глядит
И с издёвкой говорит:
«Ах, какая ж ты шалунья,
Хорошо хоть не колдунья!
Ведь от вредности такой
Пострадал бы лес родной».
Тут болотная хозяйка
Раскричалась, словно галка:
«Ах ты, гадкий бес неверный,
У тебя характер скверный!
Ты злодейству изменяешь,
А ещё меня ругаешь!
Мы должны весь свет пугать,
Ты ж бросаешься спасать.
За добро я накажу,
И всё ведьмам расскажу.
Вот тогда уж пожалеешь,
Что о смертных ты радеешь!»
Трижды свистнула она,
Ведьму злую позвала,
Нашептала ей на ухо.
Рассердилася старуха:
«Ты, коварный глупый бес,
Опозорил на весь лес!
Вздумал слабых защищать?
Будут сучья лишь трещать!
Вдруг проснулся сердца жар?
Так туши лесной пожар!»
И она прочла заклятье,
Вмиг огонь открыл объятья,
Сухостой стал пожирать,
Ближе к лесу подступать.
Бес в затылке почесал
И задумчиво сказал:
«Погоди, сестра, сердиться,
Топь пожара не боится.
Ведь кикиморе-то что?
Ей, конечно, всё равно.
Нам же нужен лес большой,
Да чтоб был с живой душой.
Не то люди набегут,
Нас молитвой изведут».
Ведьма пламя потушила,
Только думать погодила.
Ведь чтоб в деле разобраться,
Надо в топи задержаться.
У неё ж спина болит,
Ревматизм спешить велит.
(Часик в сырости пробудешь,
Так согнёт, что рад не будешь).
Она топнула ногой,
Покачала головой,
Развернулась для полёта
И разбег взяла для взлёта.
Над болотом сделав круг,
Прокричала: «Бес, мой друг,
Ты уж сам здесь разберись,
Хоть ругайся, хоть дерись,
Но покой наш береги,
Лес родимый стереги!»
И исчезла меж ветвей,
Жар готовить для костей.
Вот кикимора уж злилась!
С пораженьем не смирилась,
Завертелась, заметалась,
В топь ушла – не попрощалась!
Бес бельчонка успокоил,
На плече
