улыбкой подтвердила свои родственные чувства:
– Бежим, «дядюшка», а то коллеги заметут!
Оказавшись на улице, мы пробежали полквартала и только тогда, остановившись, расхохотались.
– Вы бесподобны, дон Марти! – искренне сказала я, цепляя его под руку. – Надеюсь, мне можно называть вас так, по-домашнему?
– Разумеется, Танечка, вы же моя племянница! В свою очередь надеюсь, что вы не откажетесь немного побыть моей родственницей, для конспирации? Хотя бы дальней…
Бог его знает, что он хотел сказать последней фразой. Я не стала уточнять.
Ночка была явно не для прогулок по городу. Промозглый ветер не утих – напротив, к нему добавилась какая-то мерзкая изморось. И стало еще холоднее, чем днем.
Мне было жалко непокрытой головы моего спутника, терзаемой ветром, и я быстро потащила его по пустынной улице Горького, залитой разноцветными огнями фонарей, неоновых вывесок и витрин. Редкие машины проносились мимо нас, не обращая никакого внимания на мигающий желтый глаз светофора.
А Мартинес как будто и не замечал ни отвратной погоды, ни моей заботы о клиенте. Он глазел по сторонам.
– Не спешите, Таня, пожалуйста! Дайте мне посмотреть. Ведь это почти мой родной город, самые лучшие, самые светлые годы прошли здесь. Боже мой! Я не был тут восемнадцать лет…
– Но, Мигель, вы простудитесь! – сопротивлялась я. – И не сможете петь в пятницу.
– Ерунда, Танечка, я буду петь в любом состоянии! У артиста не может быть причин, чтобы не выйти на сцену. Кроме смерти, конечно, но до этого, надеюсь, еще далеко. Ну хорошо, хорошо, подниму воротник! Нет, вы только подумайте: будто совсем другой город! Так все изменилось… И все-таки я его узнаю… да, узнаю! Вы тарасовская, Таня? Правда? Значит, мы с вами жили здесь в одно и то же время!
– Я тогда была еще совсем девчонкой.
Это прозвучало как невольный намек. Михаил Викторович сразу погрустнел:
– Да. Мы принадлежим к разным поколениям, это правда. – Он смотрел в сторону, будто разглядывал старинное здание, оставшееся в его памяти. – Но я как-то привык не думать о годах. Этот бешеный ритм жизни… Бесконечные поездки, самолеты, теплоходы, отели; разные страны, города, люди. И – работа, работа, работа… Со всем этим ты как бы вне возраста: возраст – лишний груз, за борт его! А здесь, в Тарасове, я и подавно чувствую себя двадцатилетним мальчишкой. Наверное, это выглядит смешно, да?
Он наклонился ко мне и заглянул в глаза:
– Скажите мне правду, Таня: я и в самом деле кажусь вам безнадежно старым?
Я попыталась отшутиться:
– Давайте лучше сменим тему. Не то вы вытяните из бедной девушки какое-нибудь признание!
Он упрямо тряхнул головой:
– Обязательно вытяну! А уж потом сменим тему, если хотите. Отвечайте: считаете вы меня смешным старым дяденькой или нет?
– Нет, черт вас побери! Даже слишком нет! Весь вечер пытаюсь убедить
