минутное увлечение».
Что ж, теперь, раз судьба не против, могу признаться: оно меня уже посетило! Ну, а насчет «минутности»… так другим оно просто и быть не может: Мигель сказал, что уезжает на следующий день после «Аиды», а это значит – всего три дня и четыре ночи. Впрочем, предстоящую ночь можно уже не считать: не побегу же я прямо сейчас к театру – дежурить в толпе оперных фанаток, чтобы, если повезет, прикоснуться к своему кумиру, когда он будет выходить после спектакля…
«А что – мысль интересная! – опять кольнула я себя. – „Пиковая дама“ – длинная опера, может, еще успеешь…»
И вообще, кто тебе сказал, Таня дорогая, что ты должна непременно видеть его «живьем» и себя ему продемонстрировать? Телевизор на что придумали? Сиди себе, нажимай кнопки и увлекайся на здоровье: хоть этим самым Мигелем Мартинесом, хоть Диего Марадоной, хоть Борей Моисеевым – дело вкуса!
Ладно, но кому же все-таки позвонить насчет «Аиды»? Ба! Конечно, Стасику, у того «все схвачено, за все заплачено», и вполне возможно, как раз кто-нибудь из нужных нам театральных людей ему кое-чем обязан… Даже наверняка, ведь Стасик у нас шоу-продюсер!
Я решительно протянула руку к телефону. И тут же отдернула ее от неожиданности, потому что телефон не менее решительно зазвонил. Кто бы это мог быть?
– Добрый вечер. Простите, я говорю с… частным детективом Ивановой?
У потенциальных клиентов первая телефонная фраза почти всегда звучит одинаково. Различия минимальны: скажем, «добрый вечер» или «здрасьте», а бывает и «привет», «простите» – или прочерк вместо этой формулы вежливости. Данный потенциальный клиент был, несомненно, интеллигентным и вежливым человеком, а еще – усталым и чем-то весьма обеспокоенным. Не слишком молодым, но, пожалуй, и не старым. Более определенно я могла сказать только то, что это, увы, не Мигель Мартинес!
И еще: то, как он запнулся на моей профессии, свидетельствовало о полном отсутствии опыта общения с частными сыщиками. Таким смущенно-обреченным тоном чиновник средней руки мог обратиться к венерологу с просьбой вылечить его от дурной болезни.
Тем не менее я вынуждена была подтвердить, что он не ошибся телефоном.
– Вас беспокоит Федор Ильич Харченко, директор театра оперы и балета…
Нет, и после этого жалкие дилетанты будут меня уверять, что мы – сами хозяева своей судьбы?!
Я чуть было не крикнула: «Федор Ильич, миленький, вас мне сам Бог послал, дайте, пожалуйста, контрамарочку на „Аиду“!» Но вовремя сдержалась: из вежливости надо все же сперва узнать, что у них там стряслось. Уж наверное, он не затем звонит мне в десять вечера, чтобы «благословить» мое новое увлечение!
– Внимательно слушаю вас, Федор Ильич. Что вас заставило…
– Беда, Танечка! Виноват… вы разрешите вас так называть? Я знаю, вы совсем еще молоды…
Я вставила: это, мол, тот недостаток, который очень быстро проходит.
