косясь на дверь.
Обёртку с работницами руками разорвать не получилось, и Зет, теряя терпение, разделался с ней зубами.
«Чудотворная кулебяка! Уникальный рецепт, выкраденный у тибетских монахов! Только у нас! При покупке двух кулебяк – третья в подарок!» – соблазняла следующая обёртка.
Отправив в карман четвертую – «сдобные барельефы и статуи, портретное сходство гарантировано», – Зет вытащил плитку хлеба, подобно древней глиняной табличке испещрённую вдавленными в корку надписями: фамилии работников хлебозавода, транспортной компании, мельничного комбината, агрокомплекса и ещё как минимум двух десятков персон без упоминания должностей, оплативших рекламную площадь то ли от недостатка известности, то ли от избытка денег. Поперек всего игривым шрифтом раскинулось послание: «Люблю тебя, Зая. Твой Котик!»
– Откуда у этой скотины деньги? – удивился Зет. – Ведь двести ж кредитов!
Сунув батон повару, он сел за стол и придвинул к себе кофе.
За его спиной что-то лязгнуло, над ухом грустно прозвенела лопнувшая струна… Зет, как ужаленный, обернулся.
Повар, бледнея на глазах, медленно ронял из слабеющих рук батон хлеба. Зет внимательно следил, как батон выскальзывает из пальцев повара, падает на пол, подскакивает и, отлетев в угол, замирает там, тихо покачиваясь.
Несколько секунд повар стоял, опустив руки и прислушиваясь к себе.
– Виноват, – раздался наконец его тихий печальный голос. – Умер.
Он собрался с силами и в первый и в последний раз в своей жизни сказал сложное предложение:
– Прошу не сообщать фирма. Я исправиться.
Повар смолк, уронил руки и потух взглядом. Наступила тишина.
Зет подождал немного, испытующе глядя на повара.
– Нет, не «исправиться», – решил он и, встав из-за стола, осторожно приблизился к лежавшему на полу батону. В свежем срезе что-то тускло блеснуло. Батон зашевелился, и Зет поспешно отпрянул. В батоне зашипело, защёлкало, и оттуда полилась тихая печальная музыка.
«Умер повар, ушёл в мир иной,
Завтрак не сделал, обед взял с собой.
Ужин будет готовить в раю,
Кто мог предвидеть такую беду?»
– печально выводил сладкий бархатный баритон. Повисла пауза, после которой и музыка, и баритон сильно приободрились:
«Но не стоит делать из мухи слона.
Умирают все на раз и на два.
Хватай трупик – меняй на «Кухлер».
«Кухлер» украсит любую кухню».
– Каждый из поваров «Кухлер», – доверительно сообщил поселившийся в хлебе голос, разделавшись с куплетами, – выпускается с IQ гарантированно больше шестидесяти, благодаря чему без труда распознает в пище любые инородные элементы, что может значительно продлить не только его жизнь, но и вашу.
На стол со звоном выкатились три монеты – очевидно, возмещение за испорченный хлеб.
– А повар? –
