его кивком, Синявский вошел в отделанную в стиле барокко гостиную с огромным камином. На его полке по краям стояли два массивных бронзовых канделябра с толстыми витыми свечами, а между ними возвышались потрясающие антикварные часы работы знаменитого саксонского мастера Келера. Полуметровая композиция на тему охоты представляла собой скалу из золоченого серебра. Вокруг циферблата располагались невероятно искусно вырезанные из слоновой кости и черного дерева фигурки охотников с ружьями и копьями, знаменосцев, егерей с охотничьими рожками в руках, рвущихся вперед гончих и кабанов с огромными клыками. Все персонажи были украшены эмалью, янтарем, жемчугом, изумрудами и золотом. Подобные часы, только еще богаче отделанные, мастер сделал для саксонского курфюрста Августа Сильного. Их и сегодня можно увидеть в дрезденском Цвингере. А часы, стоявшие на камине, были изготовлены Келером в начале восемнадцатого века по заказу одного знатного шляхтича. Синявский остановился перед ними и засмотрелся на крупную голову оленя с ветвистыми рогами, которая венчала всю композицию, а затем погладил оленя по носу. Так он делал много лет с тех пор, как еще ребенком впервые увидел часы в доме дяди. Неизвестно, каким образом тому удалось раздобыть такой шедевр, достойный лучших мировых музеев. Кудасов не распространялся на эту тему, но Михаил однажды услышал, как он, рассказывая кому-то из гостей историю часов, упомянул, что их вывез в СССР после войны один известный советсткий генерал.
Из-за приоткрытой двери кабинета донесся голос Александра Борисовича:
– Мишка, заходи! Все не можешь пройти мимо этого оленя? Не надоело тебе столько лет смотреть на него?
Синявский, услышав шутливое ворчание Кудасова, усмехнулся и ответил:
– Иду!
С трудом оторвав взгляд от часов, он прошел в кабинет. Если до этого посетитель мог восторгаться в гостиной барочными завитушками, лепниной на стенах и потолке, замысловатой инкрустацией мебели и дверей, то в кабинете его ожидал полумрак и мягкий рассеянный свет, проходящий сквозь витражи окон. У дяди были своеобразные предпочтения по оформлению интерьера, и кабинет он себе организовал в османском стиле. Стены и потолок обили шелковыми обоями, повторяющими изникские изразцы султанского Гарема в Топкапы. Мебель здесь была тоже османская: низкие оттоманки и кресла, стол, книжные шкафы, которые Кудасов разыскал в Стамбуле и привез сюда. Он прочесал чуть ли не все антикварные лавки Султанахмет, Бейоглу и Бешикташа*, а когда завел знакомства среди турецких антикваров, то прошелся еще и по уцелевшим от пожаров старым босфорским особнякам пашей. В окна установили витражи из синих и желтых стекол – ему нравился их рассеянный свет, который он заметил во дворце Топкапы. На полу лежал огромный персидский ковер. Камин в кабинете был выложен настоящими изразцами, которые ему бог весть каким способом удалось вывезти из Турции. Он мучал строителей и декораторов до тех пор, пока ему не сделали практически точную копию
