что? – спросил мужчина.
– Не продается.
– Зачем же вы ее выставили?
– Ее принесли только что. Не на продажу. Вдруг кто-нибудь возьмет.
– Разрешите?
Продавец подал ему небольшой, в полторы ладони шириной, том. Мужчина открыл лицевую страницу. Затем по привычке пролистал книгу назад, желая узнать тираж.
– Тут ничего нет! – удивился он, глядя на ветхие и совершенно пустые страницы.
– Вы пропустили. В самом начале.
Мужчина перевернул лицевую страницу. Здесь действительно были начертаны выцветшие иероглифы. Их сменила арабская вязь, выполненная от руки.
– Это рукопись? – удивился незнакомец, продолжая осторожно изучать книгу.
Продавец не ответил, полагая, что покупатель сам разберется.
Следом за арабскими крючочками начинались древнерусские письмена с «ятями» и «ерями». Арабские и древнерусские записи были разного размера – длиннее или короче, – написанные разной краской или чернилами, разным почерком. Между ними попадались записи латиницей – на английском, французском или немецком языках определить было трудно. Некоторые записи начинались с заглавных букв. Другие обрывались без знаков препинания. Строчкой ниже их вела другая рука.
– Это дневник? – спросил мужчина. В голосе незнакомца послышалось любопытство, смешанное с раздражением на загадку, отвлекавшую его от важного дела.
– Ни то, ни другое. Как мне объяснили, это книга желаний.
– В каком смысле?
– Вы записываете в книгу любое желание, и оно сбывается.
Мужчина недоуменно посмотрел на продавца и вдруг понимающе улыбнулся.
– А, ну да! Типа, одноклассники точка ру, двенадцать месяцев и прочий ширпотреб масскульта! Я сценарии фильмов читал. Сюжет стар, как «Шагреневая кожа» Бальзака. Хороший рекламный ход.
– Мне это рассказал прежний владелец книги.
– Почему же он не оставил книгу себе?
– Она! Книгу принесла пожилая женщина. Чтобы не поддаться искушению. Книга досталась наследникам от отца. Как пояснила владелица, каждая запись обратно пропорциональна продолжительности жизни ее автора. Другими словами, каждая буква записанного желания соответствует месяцу или году жизни того, кто желание записал. Если желание легко выполнимо, отнимаются месяцы жизни, дни, часы. Если трудно, тогда – годы. Вся штука в том, что никто не знает, сколько времени ему отмерено. Поэтому желание может оказаться последним, а конец – внезапным. Женщина не захотела рисковать.
– Занимательно! – только и проговорил мужчина, перелистывая книгу.
И вдруг почувствовал легкий озноб – то ли от морозного воздуха, то ли от слов продавца.
– А если я пожелаю остановить Землю? – спросил мужчина.
