лицо Шанталь оставалось безучастным.
– Бестолочь, – вполголоса констатировала девушка, тщательно осматривая комнату. Все сиделки необратимо деградируют. Исчезают как личности, опускаясь до уровня базовых рефлексов и простейшего набора слов. Должно быть, с Шанталь происходило то же самое: лишенная права выбирать, права иметь личные вещи, она все больше сливалась с окружающим интерьером, превращаясь из человека в атрибут богатства и роскоши. Раньше существовал закон об эвтаназии сиделок, но пару лет назад и его отменили, забирая у них единственное право – умереть, когда они захотят.
Передвигаясь по комнате, Сати почувствовала, что под действием адреналина, влияние препаратов на ее организм несколько поубавилось: мысли стали более ясными, а тело подвижнее. Она шла, словно в воде или как в кошмарном сне, когда за тобой гонятся, а ты никак не можешь убежать от преследования, но опора в виде стен была ей больше не нужна.
– Николаса здесь нет, – внезапно сказала Шанталь. – Он всего лишь маленький ребенок, и ни в чем не виноват.
Надо же, видимо, она деградировала не настолько сильно.
– Ты совсем дура? Он натравил на тебя этих уродцев, – возмутилась Сати, глядя на миловидных мышек с красными глазками. Киберживотных не отличить от настоящих, вот только эти – идеально вышколенные и выполняют любой твой приказ.
– Если ты хочешь выжить в этом доме, тебе надо опасаться Лагуны, – продолжала Шанталь, и Сати удивилась тому, насколько серьезным стал ее голос.
– Ты никогда не пыталась сбежать? – спросила она, пропуская предупреждение мимо ушей.
– Не советую тебе даже думать об этом, – строго сказала Шанталь. – Я была такой же бойкой, как ты, пару лет назад. Теперь я не могу ни перестать улыбаться, ни уйти дальше уборной.
Сати вопросительно уставилась на нее, а Шанталь продолжала:
– Под моей кожей лица и стоп зашиты микробритвы. С ними ты будто бы по углям ходишь. То же самое и с лицом: любая мимика – и словно огнем обжигает. Чтобы совсем не отупеть, я складываю числа в голове, но делать это с каждым днем становится все труднее и труднее.
Сати не знала, что сказать. Произошедшее с Шанталь было нечеловечески жестоким, но девушка не могла пообещать, что сможет помочь ей. Во всем Метрополе были сотни девушек и парней, участь которых была такой же ужасной, а то и намного ужаснее. Всех спасти невозможно, пока будет существовать само понятие о сиделках.
– Как ты попала сюда? – спросила Сати, присаживаясь рядом.
– Моя мать заболела, – ответила Шанталь. – На нее лечение нужны были деньги, много денег. Я попыталась сбежать, когда моя семья получила пособие за первые полгода работы.
Сати могла себе это представить: огромные деньги – вот что толкает многих людей отдать себя в добровольное рабство.
– Теперь мне уже некуда возвращаться – матери больше нет в живых.
– Сочувствую, – отозвалась Сати. – Моя история похожа на твою. Вот только мне есть
