не подумав, автоматически вырвалось. – Нет, конечно, нет никаких предпосылок, но все же бывает.
Он долгое время молчит, его грудная клетка поднимается немного быстрей, чем прежде, я даже слышу грохот его мужественного сердца. Кладу свою руку на его грудь и нежно успокаиваю.
– Все мы когда-нибудь умрем. Когда дует сильный ветер, не надо ставить преграждения. Лучше играть на его стороне и установить ветряную мельницу. – Его огромные руки сгребают меня в охапку, притягивают к себе и крепко прижимают.
– Я не дам тебе умереть, буду бороться за тебя до последнего. Ты когда-нибудь видела Меверик?
– Сомневаюсь, что знаю, что это такое, – отвечаю ему и удобней устраиваюсь на его груди.
– Это гигантские волны-убийцы. Почти восемь метров высотой. Отголоски штормов в Тихом океане. Они приходят к берегам Северной Калифорнии, и серферы играют с ними в довольно опасные игры, – отвечает он, чувствую, что не очень понимаю, как это связано со мной. – Так вот люди проходят это страшное препятствие и, победив Меверик, живут дальше своей счастливой жизнью. Что это, если не борьба? Как насчет того, чтобы поехать в Северную Калифорнию? Осталось пару недель до появления волн, увидим все воочию, может, тогда ты поймешь, что я чувствую, когда борюсь с тобой и за тебя. Ты моя гигантская волна, то теплая и нежная, то холодная, хлещущая по моему лицу со страшной силой.
– Я ненавижу тебя, Доусон, – всхлипываю я. – Почему ты такой ужасно романтичный и любящий? Почему каждое слово, предложение, фраза так важны!? Все, что ты делаешь, стирает все эти препятствия и расстояние, между нами.
– Потому что я хочу быть с тобой больше жизни. – Поднимаю голову и целую его в губы. Сейчас мне так нужна его любовь, устала бороться с ветром и волнами. Я просто устала быть сильной, отталкивать и делать глупые поступки. Каким образом он разбил последние камни на нашем пути, даже не прикасаясь к ним, я не знаю. Но мне надоело быть без него, обороняться и держать эту маску отрешения до трясущихся рук. Когда мы отстраняемся друг от друга, соприкасаемся лбами.
– Хочу быть с тобой, – шепчу я.
– Никак иначе и быть не может, – отвечает Доусон.
Он встает с кровати и идет в душ. Оставляет меня для принятия решения, кажется, мы давно уже все поняли и к этому шли. Как себя чувствует женщина, которая боится принять неверное решение? Отвратительно, если учитывать, что сердце рвется навстречу к любимому человеку. Сажусь на кровати, натягиваю одеяло на свое тело, открытыми остаются только колени и край бедра. Волосы копной рассыпались по плечам, сдуваю их с лица.
Где-то в груди ноющая боль, удушение от непрошенных слез и разрушенной временем души. Сколько я еще буду сдерживать себя, отстраняясь? Я устала от этого: от себя и своих переживаний. Просто хочу убить эту волну и встретиться с ней лицом к лицу. Могут ли люди любить друг друга настолько сильно, как он меня, и я его? Повторится ли это чувство однажды с другим? Знаю точно, что нет.
Доусон выходит из
