уставилась вопросительно. Этого взгляда Степан терпеть не мог: как будто лазерами прожигает. Попробуй тут соврать! Он врать и не собирался. Разве что самую малость.
Он потупился и опустил плечи.
– Слава, я… в общем, я не знаю, к кому подойти с этим. И в себе держать не могу.
Славой Медведеву называл только Круминь, да и то в неофициальной, так сказать, обстановке. Степан попробовал несколько раз это имя, когда никого рядом не было. Прокатило, женщина не возмутилась и не удивилась вроде бы. И он записал это в свой актив.
– Степа, ты садись, – пригласила Медведева.
Маслов глаза не поднимал, потому не видел, кивнула она ему на кресло или нет. Очень показательно не видел, потому замялся, не зная куда сесть, – сама-то хозяйка каюты сидела на кушетке. Наконец после мучительного раздумья и он опустился рядом.
– Слава, понимаешь, я, разумеется, мог бы подождать Нику, и ей рассказать. Но пугать ее не хочу. А к командиру… нехорошо как-то. Подумает, что бортинженер того… списывать пора.
– Степа, я слушаю, слушаю. Что у тебя случилось?
Он помолчал, собираясь с мыслями. Вдохнул побольше воздуха. Поднял и чуть повернул голову – очень аккуратно, чтобы не встретиться взглядами. Смотрел как бы в лицо собеседнице, но в тоже время – мимо.
– Не у меня, у нас всех! Как из гиперпространства вышли, так и…
– Ты… что-то почувствовал?
Краем глаза Маслов заметил, как женщина вздрогнула. Проняло: чертовщинка всякая, это ж по ее части! Стало быть, тактику он выбрал верную.
Степан вдохновенно продолжил:
– Слава, ты ведь знаешь, я хороший инженер. Я этот корабль до последнего винтика знаю. Не головой, руками знаю. Ты меня с завязанными глазами на любую палубу, в любой отсек заведи и позволь пальцами переборки коснуться, – определю, где нахожусь. А сейчас…
Раньше ему не приходилось бывать в каюте пилота, лишь из коридора мельком заглядывал. Теперь мог рассмотреть ее в подробностях. Каюта как каюта, стандартная обстановка. Кушетка с тумбой в изголовье, квадрат столешницы с выдвижным терминалом, кресло, дверь утопленного в переборку шкафа. Жилое пространство в нуль-кораблях ужато до предела, но люди даже в такой аскетичной обстановке умудряются добавить своему обиталищу индивидуальности и комфорта. У Степана, например, стены оклеены… Не порнографией, само собой! Репродукциями пейзажей, земных, умиротворяющих, идеально подходящих для релаксации. А на кушетке – целая горка маленьких подушечек. Хоть под голову подложи, хоть под… куда потребуется. У Пристинской с полдюжины плюшевых медвежат-зайчат-«фиг-знает-ковят» по каюте разбросаны. И фотка дочуры ее, естественно.
В каюте Медведевой не было ничего, как будто хозяйка только сегодня в нее заселилась. Единственное исключение – к дверце шкафа приколота магнитной булавкой картинка. Лист белой бумаги с нарисованной грифельным карандашом птицей.
