Прекратите! – Я попробовала воспротивиться, но тщетно.
Ни одна из женщин не проронила ни слова. После плаща так же молча они взялись за платье, нижнюю сорочку и туфли. Оставшись в чем мать родила, я поежилась и попыталась прикрыть наготу руками. Однако, судя по всему, женщинам было без разницы: стою я перед ними голая или в вечернем платье. Их лица оставались бесстрастными.
Двое схватили меня за руки, каждая со своей стороны, а третья стала подталкивать в спину. Таким конвоем меня подвели к одной из двух больших купелей, расположенных в комнате, и запихнули в нее. Я завизжала. Вода оказалась обжигающе горячей, но все попытки выбраться пресекались на корню. Одна из рабынь подошла к стеллажу с банками, взяла небольшой поднос, стоявший на одной из полок, и начала составлять на него пузырьки, тюбики, мочалки и прочие мелочи. Полный обзор закрывали оставшиеся рядом женщины.
Вернувшись, она поставила поднос на пол, подошла ближе и надавила мне на плечи. Не ожидая подобного, я не успела отреагировать и с головой погрузилась под воду. Вынырнув, жадно вдохнула и тут же зажмурилась – на макушку полилось что-то тягучее, норовящее стечь и попасть в глаза. Одна из рабынь принялась втирать это мне в волосы, две другие – скрести мою спину мочалками. Причем с таким усердием, как будто вознамерились живьем содрать кожу.
От горячей воды тело покраснело, жесткие мочалки больно царапались, но я старалась безропотно терпеть странную пытку. Внезапно меня снова погрузили под воду, потом процедура повторилась. Кожу стало жечь с новой силой. На глазах выступили слезы, но я вытерпела. Потом меня в очередной раз окунули и заставили выйти.
Крепко держа пониже локтя, женщины подвели меня ко второй купели и заставили залезть в нее. Крик удалось сдержать с трудом – в этот раз вода оказалась почти ледяной. Распаренную, покрытую свежими царапинами кожу защипало, а первое погружение заставило сердце замереть в испуге.
Рабыни же, не обращая внимания на мои слабые попытки высвободиться, продолжали споро работать мочалками. Только теперь вместо грубых и царапающих щеток у них в руках оказались подушечки – мягкие, точно шелковые. В воздухе запахло лавандой и медом.
Что это были за кремы и гели, в которые рабыни макали подушечки, я не знала, но совсем скоро кожу перестало щипать, а мелкие царапины затягивались на глазах. Потом меня окунули еще раз, вывели из купели и закутали в мягкое полотенце.
Странно, но после столь жестких процедур кожа стала потрясающе мягкой – я провела рукой по плечу, чтобы лишний раз в этом убедиться, – и будто наполнилась внутренним сиянием. Никогда не видела подобного прежде.
Звук открывающейся двери отвлек меня от изучения собственной руки. В комнату вошла демоница. Не сестра убийцы, другая – смуглая, с аккуратными рожками, длинными черными волосами, забранными в косы, и кожистыми крыльями за спиной. Взгляд ее абсолютно черных, без зрачков, глаз остановился на мне. Я сглотнула.
Почему-то именно темные демоны, как их принято называть,
