вел себя как шестилетка: минута на чистку зубов, десять – на историю, две – на тетешканье любимого мяча и еще одна – последняя, нескончаемая, – на поцелуй, пожелания «спокойной ночи» и мамочка, мне нужно тебе что-то сказать, мамочка, я забыл уложить ранец, мама-мамуля-мамулечка, иди сюда, ну еще один последний разочек.
Так продолжалось с четверть часа, и Альфа́ успел уйти, даже посуду за собой не убрал.
Лейли вдруг почувствовала себя ужасно одинокой и запаниковала. Впервые за вечер в квартире установилась тишина. Она отогнала гнетущее предчувствие. Оно терзало ее каждый день, но этим вечером было просто невыносимым. Больше они все вместе ужинать не будут.
Лейли протянула руку, чтобы включить радио, но не успела.
Неизвестно, было ли это совпадением, но в квартире этажом ниже взревел рай[42]. Камила! Завистница прибавила звук, как только Альфа́ и Бэмби ушли из дома, а Тидиан почти заснул. Такая вот мелкая мстительность.
Лейли не знала, как поступить, то ли спуститься и поскандалить, то ли… плюнуть и растереть.
Второе! Она любит рай, и по ушам он бьет не так уж сильно, хотя Камила рискует оглохнуть.
Лейли занялась посудой, и тут в дверь постучали. Она по привычке обвела взглядом квартиру. В мойке грязные тарелки, на столике в гостиной стопка проспектов, полки этажерок прогнулись под тяжестью книг. Коллекция очков. Коллекция сов. Спальня. Ворох одежды.
Лейли не знала, кто стоит за дверью, да это и не имело значения. Главное – не выдать себя даже ничтожной деталью.
Всякий раз, когда кто-нибудь – кто угодно – приходил к Лейли домой, она могла думать только об одном.
Защитить главную тайну.
21:31
Лейтенант Флор смотрел на волны, подбиравшиеся к его босым ногам и грозившие испортить стоявшие чуть выше мокасины. Вечер был теплым, песок – почти сухим; ночной покой расслаблял полицейского. Он любил задерживаться на работе и уходить последним, не раньше семи. Петар два часа назад отправился домой, к своей возлюбленной – парикмахерше Надеж, красивой платиновой блондинке под пятьдесят. Жюло решил посидеть на пляже и выбрал путь по улицам 11 Января и 2 Марта, чтобы купить кебаб. Его всегда интриговали неизвестные даты в названиях, он не понимал, зачем давать улицам и площадям имена анонимных героев, забытых министров, расстрелянных партизан и вышедших из моды писателей. К морю лейтенант шел вдоль стены улицы Сопротивления. Пляж был погружен в темноту, вид на укрепления форта открывался неповторимый. Луч маяка прорезал ночь с регулярностью метронома.
Жюло любил эти наполненные меланхолией моменты. Он любил уединение, но вовсе не ради безделья. В одиночестве легче было сосредоточиться, подумать и выстроить версию.
Лейтенант съел кебаб, выбросил жирную обертку в ближайшую урну, зажал бутылку воды между коленей и включил планшет.
Тишина вокруг казалась осязаемой. Сыщик всегда воображал, что встретит женщину своей жизни на пороге ночи. На скамейке. В парке, с книгой
Рай – музыкально-поэтический жанр в Северной Африке.
