императору под взглядами высшего общества, а потом ушел здороваться, сплетничать с многочисленными знакомыми и посмеиваться над неуклюжестью некоторых дебютанток, – тому, наверное, и впрямь весело.
А я рассматривала тронный зал. Стрельчатые своды смыкались на головокружительной высоте, под потолком я смогла бы расправить ветряные крылья во всю ширь, смогла бы свободно кружить, планировать, делать кульбиты, и собравшиеся внизу казались бы мне мелкими букашками. На толстенных, в две-три мои руки, цепях, что удержали бы и великана, низко свисают люстры с пирамидами свечей, их тысяча, а может, десятки тысяч.
– Ах, внучка… – щебечет с бабушкой л’лэарди Трагад, пожилая, маленькая, улыбчивая водяная в темно-синем атласе. Ее лицо мне смутно знакомо. – Сколько же их у вас? Я помню ваших старшеньких. Их выходы всегда были безупречны, – замялась, посмотрев на меня.
– Я своих девушек с детства к этому дню готовила, – говорит бабушка, важно и понимающе кивая головой. – Они все получили прекрасное воспитание. А Сибрэйль, к сожалению, выросла в провинции, практически без воспитания, без образования.
Мама не знает, куда деть глаза. На ее скулах два алых пятна, пальцы нервно комкают шелк верхней юбки.
– Позвольте, бабушка, – говорю громко и бесцеремонно. – Воспитание мое действительно оставляет желать лучшего – моей доброй маме не под силу было справиться с такой джинкой, как я. Но вы меня не экзаменовали, чтобы утверждать насчет моего дурного образования. Хоть и в провинции, но мама нанимала для меня хороших учителей.
Мама испуганно дергает меня за руку. Бабушка слушает мою тираду с выражением мученически-терпеливого негодования. Л’лэарди Трагад приветливо улыбается.
– Вы меня, наверное, не помните, – говорит она мне, – но мы с вами уже встречались. Вам было лет пять или шесть. Когда мы по-соседски заходили к вам в гости, вы с моим внуком умудрялись перевернуть вверх дном весь замок. Велан старше на два года, но вы все равно верховодили и постоянно его шпыняли. Я еще думала тогда: экая джинка должна из этого дитя вырасти.
– Я вас вспомнила! – воскликнула я. – Вы та дама с самыми красивыми шляпками!
Водяная ужалила мужа острым локотком:
– Слышал, дорогой? Даже у ребенка хватило вкуса признать мои шляпки произведением искусства! Не будем слишком строги к Сибрэйль. Первый раз при дворе – немудрено растеряться, – ободряюще добавила она, обращаясь к бабушке. – Я из своего первого императорского приема почти ничего не запомнила, так волновалась. Единственное, что помню, как у меня сломался каблук и пришлось уехать очень рано. Хорошо, что это случилось не в момент представления Его Величеству.
– А я совсем не волновалась, – гордо обронила бабушка. – Я была уверена, что смогу держаться достойно, – так и вышло! Все были в восторге от меня.
Я тем временем рассматривала молчаливого мужа л’лэарди Трагад. В нашей провинции живет так мало саган, что я почти забыла, как выглядит воплощенная стихия. Сагана-мужчину невозможно
