та, или приблизить священные изображения. И тотчас можно услышать, как они зарычат устами бесноватого, и увидеть скрежет его зубов, волнение, дрожь, – словом, все признаки страха. Но на фоллетов ничто подобное не имеет никакого влияния: если они и прекращают свои преследования, то только после долгого времени и когда сами того захотят».
Предисловие
Появление главного героя и небольшая байка о привидениях – колоритных, но не имеющих прямого отношения к основному сюжету
Стоило стрелкам на циферблате слиться в полночном экстазе, и несколько окон давно заброшенного особняка осветились ровным голубоватым светом. Это насторожило щуплого старичка, который нашёл себе приют в полуразвалившемся домике, изначально предназначенном для садовника. Свет в окнах всё горел, и ему вдруг стало не по себе – причём настолько, что он, поддавшись панике, выскочил наружу, и с давно забытой прытью бросился бежать. Но вскоре любопытство пересилило страх и старичок, вернувшись, притаился в густой тени разросшегося куста самшита – с этой позиции всего удобней было наблюдать за тем, что происходит в господском доме.
Как водится, за обезлюдевшей усадьбой, расположенной на окраине городка, закрепилась дурная слава, но бродяжка уже столько лет прожил здесь, что считал все россказни о ней досужей выдумкой. Тем не менее он не решался жить в господском доме, хотя в его пристанище уже основательно протекала крыша, грозя однажды рухнуть.
Да и любой струхнул бы на его месте. Одичавший дом жил собственной жизнью и был полон таинственных шорохов и звуков, особенно по ночам. В нём постоянно что-то поскрипывало и постукивало, а стоило дать волю воображению и вскоре казалось, что поблизости кто-то бродит, по-стариковски шаркая ногами. От невнятного бормотания невидимки пробегал мороз по коже, и вставали волосы дыбом. Но это были ещё цветочки. Когда наступала пора ненастья, и задувал порывистый холодный ветер, пронизывающий чуть ли не до костей, тогда по огромному дому разносились протяжные жалобные стоны и вскрики, полные нечеловеческой муки.
И хотя расстояние приглушало ужасные звуки, старичок не мог уснуть. Он растапливал небольшой камелёк и до рассвета жался к его вихрастому беззаботному пламени. Да и как тут уснёшь, когда на ум поневоле приходят байки о не упокоенных душах, что бродят по обветшалому особняку. И не важно, что большинство страшилок бродяжка придумывал сам, желая отпугнуть незваных посетителей. Из-за слухов о золоте, якобы припрятанном последним хозяином усадьбы, его то и дело беспокоили окрестные дети, и не только они. Время от времени заглядывали и взрослые охотники до чужого добра.
Но чем дольше старичок вглядывался в оконные провалы, вновь темнеющие первозданной тьмой, тем больше его одолевало беспокойство. Вокруг притихшего особняка витала какая-то гнетущая атмосфера, вызывающая подспудный ужас, а самое главное, не было слышно шума, сопутствующего нашествию искателей сокровищ. Ну а когда в одном из окон появился сначала колеблющийся свет свечи, а затем зловещий силуэт горбуна с непропорционально большой головой, бродяжка не выдержал и дал дёру.
Вот поэтому никто не видел, как к особняку стремглав промчалось другое странное создание – тощее и высокое, в широкополой шляпе и бесформенном соломенном плаще. Всем своим видом оно напоминало неряшливо сделанное чучело, которое вдруг ожило и решило покинуть свой пост на поле – к великому огорчению ворон.
Фанат Страшилы из страны Оз в несколько прыжков преодолел выщербленные ступени, ведущие к входным дверям и, влетев внутрь огромного полуразрушенного холла, громко завопил:
– Эй, Светозар, я уже здесь!
На зов вновь прибывшего раздалось мерное цоканье, а затем в одном из проёмов второго этажа появился скособоченный жутковатый уродец. В когтистой волосатой лапе он держал толстую чёрную свечу, язычок которой горел ровным пламенем, несмотря на сильный сквозняк, гуляющий по помещению. Уродец подошёл к шаткому ограждению из сохранившихся перил и, подслеповато щурясь, смерил «Страшилу» злобным взглядом.
– Чего орёшь, я не глухой, – произнёс он неожиданно густым басом, и повелительно рявкнул: – Живо за мной, смертное отродье! Учти, ещё раз опоздаешь, и тебе не жить!
– Иди ты в баню! Дай хоть отдышаться… уф! – «Страшила» со стоном плюхнулся на ступеньку лестницы, ведущей наверх, и та жалобно скрипнула под его тощей задницей.
– На том свете отдохнешь, жалкий червяк, – последовал безжалостный ответ.
– Полегче на поворотах, Светозар, я тоже могу разозлиться и послать тебя куда подальше! – возмутился «Страшила». Но заметив, что тёмные, глубоко посаженные глазки уродца полыхнули призрачным кровавым светом, он сразу же пошёл на попятный. – Ты хоть представляешь, как сложно пробираться к точке переноса в незнакомом
Кому интересно в пятой главе трактата «De daemonialitate» францисканского теолога 17 века Л. М. Синистрари почитайте занимательную историю о стойкой к соблазнам госпоже Иерониме.
