тех еще грызней. – С Новым годом.
– Спасибо, Валечка. И тебя с праздником.
Тетя Люба, по-моему, торговала здесь до моего рождения. Она всегда находилась в центре сплетен, но нравилась мне тем, что никогда не пересказывала, кто, что и где болтает о моей семье.
Бывает порой: идешь по улице, никого не трогаешь, говоришь кому-нибудь: «Здравствуйте!», а в ответ: «Ой, Валечка, золотко, сейчас такое расскажу! Эта языкастая змея Галька сказала в поликлинике, что Олеженька твой с ее сестрицей городской годами шашни крутил! Бедная ты, бедная…» и слезка сочувственная на щеке для полноты картины.
Вот что ответить? Что это – чистая правда? Что до шестого класса Олег сидел за одной партой с Галькиной сестрой, дарил ей купленные мамой шоколадки на Восьмое марта и провожал домой, потому что жили они по соседству, возле пустыря, где собирались бездомные собаки?
Слишком длинно и похоже на оправдание, а оправдываться мне уже осточертело, равно как и объяснять, что эта новость устарела, мне ее трижды пересказывали.
2
Пока я стояла в магазине, посыпал густой снег. Наледь на тротуаре скрылась под пушистыми хлопьями, и пришлось ступать медленнее.
Знаю, молодая женщина в сапогах на плоской подошве, что осторожничает на каждом шагу, со стороны смотрится глупо, но я не имела права даже на малейший риск. Сейчас у моих девочек есть только я. Мне нельзя ни болеть, ни травмироваться, ни обращать внимание на хихиканье школьниц, что бегают на шпильках как козочки по льду – красиво и грациозно ровно до того момента, когда под снежком не обнаружится замерзшая лужица.
С асфальтом у нас печаль-беда, и если дороги хотя бы для вида ремонтируют перед выборами, то тротуары не трогали уже лет десять. У жилых домов и магазинов все не так страшно, владельцы сами засыпают ямы и заботятся о покрытии, а вот у облупленных стен Дома Культуры лучше не зевать. Там не только рытвины как после бомбежки, но и на канализационных люках вместо крышек – символические предупредительные ленточки.
– Добрый день, Валентина, – прозвучал рядом тихий приятный голос.
Я мысленно чертыхнулась и неосторожно наступила на лед.
– Добрый день, Антон Витальевич, – проговорила, удерживая баланс с помощью хлеба, торта и орехов. – С Новым годом.
– Благодарю. Я бы хотел кое-что с вами обсудить, если вы, конечно, не очень заняты.
Снова-здорово! Да когда же это закончится?!
Антон – наш сосед и классный руководитель Вари. Ему двадцать девять, он ездит на кадиллаке и не особо скрывает, что зарабатывает на жизнь IT-технологиями, а школа – это так, блажь родителей, и вообще, ему бы этот школьный год дотянуть, а там последний звонок прозвенит не только для учеников.
С сентября мы с Антоном пересекаемся намного чаще, чем мне бы хотелось. С его точки зрения, я – худшая из матерей, и мне плевать на будущее своего ребенка.
Расшифровать? О, все проще некуда!
Первое:
