пустыми руками, пан Дрозд, к Вареникам не сунешься. Сома тащить одному весь перепачкаешься. А вот судачка – милое дело! – Иван даже громко сглотнул слюну, представив запечённые в сметане куски рыбы.
– Вы тут управляйтесь побыстрее, а я к Никанору Сидоровичу поспешу. У меня в запасе для его внучка имеется хорошее имя.
Семён без злобы смотрел на суетившегося возле рыбы Жмыха и соглашался с ним, одобрительно кивая головой. Казаки воспрянули духом. Зашевелились. Хитро перемаргиваясь, закадычные приятели тут же оговаривали время, чтобы вместе нагрянуть к Вареникам. Новость, принесённая Иваном Жмыхом, была хорошим поводом. Теперь надо было быстрее заканчивать с рыбалкой, чтобы не опоздать на праздник.
Никанор Сидорович Вареник принимал активное участие в последней военной кампании под знаменем Войска Запорожского. За личную отвагу и мужество был особо отмечен российским командованием и награждён самим Суворовым медалью, которой дорожил больше всего на свете. Упразднение Сечи воспринял болезненно, и свой запорожский чуб сбривал со слезами на глазах. Теперь, когда видел своё отображение в зеркале, в сердцах плевался.
Когда Иван Жмых с важным поручением от товарищей подбежал к шатру Вареников, Никанор Сидорович, одетый по-праздничному, цедил горилку из бочки в стеклянную четверть. Он так был увлечён этим тонким делом, что ничего вокруг себя не замечал. Пока настраивал желаемый процесс, не отказал себе в добром глоточке. Хорошая водка мягко провалилась в его утробу, и теперь живительным теплом растекалась по всем членам его тела, отчего на сердце с каждой последующей минутой становилось веселее. Очень довольный своим хорошо выдержанным детищем, Вареник пристально всматривался в кристально чистую струйку, свободно падающую в бутыль, и под приятное журчание чудотворной жидкости усиленно допытывался у самого себя, когда же он закупорил этот заветный бочонок.
– В тот год ещё слив было видимо-невидимо, свиней ими вдоволь кормили. Вместе с кумом тогда мешками таскали на свои дворы спелые ягоды…
Никанор Сидорович закрыл глаза. Задумался.
– Точно! – хлопнул себя по лбу ладонью правой руки и громко воскликнул осенённый правдой того времени Вареник. Открыл глаза, хитро улыбнулся и уверенно продолжил свою только что прерванную мысль дальше. – Тогда ещё жена Остапа Григорьевича брюхатой ходила. Кумовья страсть как ждали сыночка… А родилась Стешка, шестая по счёту дочка. Ей на нынешнее Преображение как раз десять лет стукнуло. Отсюда, значит, и бочоночку моему десять лет исполнилось тоже.
Переполненный радостными чувствами, Вареник удовлетворённо утёр усы и нежно погладил ладонью шершавые клёпки старой бочки. Вдруг спохватился, решительно перекрыл струйку и заткнул наполнившуюся четверть очищенной кукурузной кочерыжкой, чтобы сливовый дух горилки впустую в воздух не улетучивался.
Жмых кротко ожидал, переминаясь с ноги на ногу, жадно потягивая своим похожим на картошку носом идущий из-за шатра аромат
