та, собирая маленькие крепкие огурчики в железную миску.
– И на заборе! – не уступали старухи.
– И на заборе пускай, – соглашалась мама, отставляя полную миску огурцов и набирая в лейку воду из бочки.
– Вот, и в бочке вечно возится с холодной водой! – не унимались вредные соседки.
– Лето, бочки эти её дед ставил, чего не играть, – деланно удивлялась мама, и на этом разговор затихал. Потому как из бочек Леськиного деда воду брали все во дворе.
– Пацанка растет, ничего девчоночьего, – только бормотали себе под нос соседки, оставляя Леськину маму в покое до следующего проступка дочери. То есть, совсем ненадолго.
Мама, конечно, иногда ругала Леську. И за деревья, и за футболки в зеленых пятнах, и за разбитый нос и исцарапанные руки. Но только дома, вечером, когда двери, входная и балконная закрывались на шпингалет, и никто из соседей этого не мог услышать. И Леська это ценила как умела. Вот только бы мама знала, сколько она на самом деле могла натворить, если бы не думала о ней!
Вот и сейчас она предпочла лежать под лопухами, чем попадаться Каракатице с крапивой. И дело было вовсе не в крапиве – пока она ползла по кустам, она успела влезть в неё трижды, она просто не хотела расстраивать маму.
Виталик подошел ближе и его аккуратные не сбитые сандалии остановились точно перед носом Леськи.
– Ты чего там лежишь? – спросил он, жуя травинку.
Леська остолбенела. Может, он хорошенечко ударился головой, когда свалился с забора и теперь ничего не помнит? Сама Леська лично такого не встречала, но в книгах то и дело кто-то падал и терял память. Или ему на голову что-то падало. Правда, падения чаще были с коня, а не с забора, но куда Виталику еще и коня! Он и в кустах потеряться смог бы.
– А Каракатица… – Леська осторожно приподняла голову над лопухами. Вот они вымахали за лето, под ними жить можно! – Ушла?
– Ушла, – кивнул Виталик.
– А ты чего не побежал? – Теперь Леська поднялась и отряхнула коленки. – А если бы она тебя крапивой?
– А я спрыгнуть-то успел, – Виталик выплюнул травинку. – А когда она подбежала, сказал, что это не я сидел, а другой мальчик.
Леська с сомнением оглядела друга. Судя по всему, баба Тоня совсем стала плоха глазами, если смогла спутать его с каким-то «другим мальчиком». Медно-рыжие волосы, шорты на колготки и футболка с длинным рукавом в такую жару – других таких мальчиков пойди поищи еще!
– А чего тут стоишь? – наконец она смирилась и с этой несправедливостью. Да, попробовала бы сама Леська провернуть такой фокус, да ей не в жизнь бы не поверили! А вот хрупкому бледному Витальке всё сходило с рук. Потом её еще и отругают за то, что учит мальчика хулиганствам.
– А баба Тоня с бабой Витой на скамейке сели, там сейчас не пройти, – пояснил он.
Леська загрустила. Баба Вита приходилась бабушкой Лине и Кирке, и к дворовой ребятне относилась
