ими по мере возможности, иногда даже вопреки этикету. Лошадей же, напротив, с детства любил, а во время прохождения военной службы так и вовсе, кажется, прирос к седлу. Теперь же некоторые считали это проявлением неуважения, но эрр Хайдсток успел неплохо изучить предполагаемого зятя, и на подобные нюансы научился закрывать глаза.
Разговор их вышел на удивление недолгим, потому что оба собеседника успели хорошо обдумать своё решение. Эрр долго не хотел отпускать такой перспективный вариант, но он видел и понимал, что молодой граф не отступится, и может использовать немалые ресурсы, чтобы добиться у суда и жрецов разрыва магической помолвки в одностороннем порядке. Такой скандал мог стать страшным пятном на репутации рода Хайдсток, поэтому князь выбрал меньшую из зол, сожалея, что не настоял на скорейшей свадьбе, когда ещё был жив отец нынешнего графа Рохана. Этого он даже немного побаивался – не зря ведь этот молодой человек слыл могущественным, скрытным и едва ли не тёмным магом, враги и конкуренты которого так или иначе «волшебным» образом оставались далеко за бортом?… Как бы то ни было, проверять правдивость этих слухов на себе трусоватому эрру Хайдсток не хотелось категорически.
После того, как они провели несложный ритуал расторжения договорённостей, оставалась последняя формальность: граф должен был сам рассказать бывшей невесте о случившемся.
Кай равнодушно отнёсся к этому – надо так надо. Ему было всё равно, как воспримет неожиданную новость Вайолет, которая смотрела на него как на какой-то приз и не вызывала совершенно никаких положительных эмоций. Поэтому он спокойно шёл в строну женской половины поместья, размышляя уже о соотношении сил в парламенте, когда на повороте случайно столкнулся с кем-то.
Маленьким ураганом, врезавшимся в него, оказалась хрупкая миловидная девушка в недорогом, но опрятном зелёном платье почти того же цвета, что её широко распахнутые, будто вечно немного удивлённые глаза, обрамлённые веером тёмно-коричневых ресниц. Маленький прямой нос, похожие на мандаринные дольки розовые губы, аккуратно уложенные соломенно-русые волосы, милый румянец и тонкие светлые брови вразлёт. Нора почти не изменилась. Вот только в глазах её, когда она его узнала, не было прежнего тепла и доверчивости – только ледяное раздражение. Вдобавок ко всему она выронила блюдце с кофе и – как удачно! – прямо на его камзол, что не улучшило и без того не слишком-то радужное настроение.
– И почему я не удивлён? – фыркнул он, удивляясь какому-то отвратительному чувству, которое всегда ворочалось внутри, когда она так на него смотрела. С каких пор его волнуют чьи-то там взгляды, чья-то неприязнь?
«Хм. С тех самых» – ехидно подсказало подсознание.
– Может, потому что у снобов вроде вас эмоциональный диапазон меньше, чем у зубочистки? – дерзко ответила та.
Кажется, даже её нарочито презрительная ухмылка бросала вызов.
– Неужели ты знаешь названия средств гигиены? Вот тут действительно
