в бор спешит, чтоб в ранний срок
Попить березового сока
И запасти немного впрок.
Но в этот раз, ждала другая
Его картина. Вот – беда!
Березок нет. Лишь пни без краю
От браконьерского труда.
Заветным соком только пахли
Машин уехавших следы
Степан по ним пошел. И капли
До лесопилки довели.
Осталось следствию представить
Коварный этот адресок.
Чтоб мозг тому серьезно вправить,
Кто лес ворует для досок.
И на суде Пахомов бился,
Вещал: – Ворам пощады нет!
И, своего таки, добился:
Не скоро выйдет тот на свет.
Сам Степа тоже не скучает:
Ему, начальство лесников,
Вручило вместо сока – к чаю
Кулек «полетных» леденцов
И на деревьях в каждой чаще
Развесили тот сорт – «Полет».
Так что едва их кто-то стащит,
Пахомов сразу же найдет!
Глава двадцать седьмая
Письмо из прошлого
Желанный гость бывает у Степана,
С почтарской сумкой, всходит на крыльцо.
Всегда в ней «Теле» свежая программа,
А вот сегодня есть и письмецо.
Конверт раскрыл, а там – письмо солдата.
Зовут – Степан и пишет словно стих.
Мол, всей казармой садят парк, ребята,
Но маловато саженцев у них.
Пахомов сам служил когда-то в части,
И выручить солдатика готов.
В своем саду деревьев «разной масти»,
Он накопал мичуринских сортов.
И сам повез, ведь рядом та казарма.
В другом конце их городской черты.
Когда-то сам Пахомов там с азартом
Вынашивал о дембеле мечты.
Уже на месте был обескуражен:
Нет часовых у брошенных ворот.
И парк за ними, так давно посажен
Что кроны застилают небосвод.
Да что там кроны. Заросли бурьяном
Аллеи у казармы под окном.
А если есть, какие, где и ямы,
Лишь оттого, что брали чернозем.
И тут увидел бывшего комбата.
По парку, брошенному, с внуком он гулял.
– А где теперь все здешние солдаты?
Спросил Степан и чуть не зарыдал.
Старик ответил: – Полк рубеж оставил,
И городок заброшен навсегда.
А письмецо, ты это, сам отправил,
Но задержалась почта с ним слегка.
Степан в конфузе. – Только письмоношу, –
Сказал комбату: – Ты ругать не смей,
Коль этот парк давно уже заброшен,
Вокруг для саженцев – немало пустырей!
