не дал Холмсу ответить.
– Дорогой инспектор, – сказал я, зевая. – Ваше дело не стоит выеденного яйца. Пусть даже это яйцо – яйцо Фаберже.
Я мысленно поздравил себя с удачной фразой и продолжил лениво: – Я знаю похитителя.
– Ого! – обрадовался инспектор, заглядывая мне в зевающий рот. – И кто же он?
– Осторожнее, Ватсон, – предупредил меня Холмс. – Мы не должны ошибаться.
Но я был уверен, что никакой ошибки нет.
ОТВЕТ:
– Похититель – майор в отставке. Посмотрите, с каким презрением он на нас смотрит. Видите? Это не просто так. Он пытался украсть яйцо Фаберже, уверяю вас. Вы в этом убедитесь сами, если хоть чуточку поразмышляете. Он офицер. А? Понимаете? Только он мог носить каску.
– Хорошо, – сказал Лестрейд, выслушав мои слова, – а где же каска?
Я пожал плечами.
– И зачем ему эта каска? Чёрт, я вообще ничего не понимаю! – инспектор взмахнул руками и стал лихорадочно ходить взад-вперед.
Холмс кашлянул.
– Друзья, – заметил он, – вы не видите очевидного. Никакой каски не было. Только идиоту может прийти в голову мысль взять на ограбление каску. В комнате, где происходили известные вам события, фонарь с улицы светит через цветные стёкла, создающие картину казни Марии Стюарт (видите, Ватсон, я историю тоже знаю). В красках цветных стёкол преобладает зелёный цвет, и этим цветом окрашивается в музейной комнате всё – когда оставляют включенным только дежурный свет. Вы сами это можете увидеть. И голая лысина одного из наших задержанных показалась смотрительнице музея, наблюдавшей недавно марш солдат в касках, в зелёном свете армейской каской. Ничего удивительного, ибо трудно представить себе человека с зелёной блестящей на свету головой.
– Как… – задохнулся Лестрейд, – вы говорите, что лорд Тренси…
– Вот только не надо, – покачал своим худым пальцем Холмс. – Я этого не говорил. Это сказали вы.
6. Цветение странной орхидеи
– Доктор Томас Глюм скончался 15 июня 1881 года, причём скончался при обстоятельствах, которые совершенно определённо можно назвать странными…
Инспектор Лестрейд сделал паузу, отхлебнув бренди из бокала, и собрался с мыслями, пытаясь в точности вспомнить все детали этого старого дела. Мы сидели втроём у камина в нашей квартире на Бейкер-стрит и, коротая вечер, вспоминали расследования давно ушедших лет. Вспоминал, правда, большей частью Лестрейд, а мы с Холмсом слушали, и лишь изредка Холмс давал свои замечания.
– Если не ошибаюсь, доктора Глюма обнаружила умершим в своём кабинете его секретарша мисс Пенни. Эта особа, скажу вам, мне сразу не понравилась: чопорная, надменная, сухая, и, замечу, в ней чувствовалась какая-то жестокость и злоба. Хотя она была симпатичной и выглядела вполне модно: красила губы и ресницы, красиво одевалась,
