сына в отчий дом.
– Отец! – радостно проговорил тот и шагнул ему навстречу.
Они крепко обнялись, потом по русскому обычаю три раза расцеловались, а старый барин не удержался и пустил слезу. Он незаметно смахнул ее ладошкой, потом отошел чуть в сторону и сказал:
– Дай я на тебя налюбуюсь! Какой ты стал! Сокол! – с восхищением осматривал он сына и никак не мог нарадоваться на свое любимое чадо. – Как возмужал! Уезжал-то совсем мальчишкой, а вернулся-то господин!
– Кровиночка моя… – запричитала Анна Федоровна и подошла к сыну ближе, – сыночек мой любимый… приехал! – радостно сказала барыня и заплакала.
– Маменька! – нежно проговорил Григорий и шагнул к ней навстречу.
А сам заключил ее в свои крепкие объятия и нежно произнес:
– Как же я по вам соскучился!
– Вот, хлеб соль отведай, – всхлипывая, предложила она.
Григорий Владимирович взглянул на сестер, понимал, что те тоже ждут, чтобы обнять его, но все же отломил кусок хлеба, макнул его в соль и сразу отправил себе в рот. Он быстро прожевал его и с восхищением похвалил:
– Какой вкусный! Свой! Родной! Такой аромат только в отчем доме бывает, и я помнил его все эти годы. Думал, вернусь, а в доме на столе свой хлебушек, да такой вкусный и ароматный!
– Вернулся! – качая головой, протянула мать и вновь заплакала.
Слуга взял из ее рук каравай и с радостной улыбкой на лице отошел в сторону, понимая, что в такие минуты мешать никак нельзя. Уж больно соскучились хозяева по своему наследнику и совсем этого не скрывали.
– Ну будет, будет, маменька, – успокаивал ее сын, – теперь я здесь и уж никуда более от вас не уеду.
– Мы так рады, так рады… – причитала на радостях Анна Федоровна, утирая слезы платком.
– Погоди, мать, слезы-то лить, – упрекнул ее супруг, – радоваться надо, а мы тут целый потоп устроили.
– Радуюсь… – выдавила из себя женщина и, махнув ажурным платком, вновь залилась слезами.
Григорий взглянул на сестер, те дождались своей очереди и кинулись к нему, а сами стали обнимать его и целовать.
– Все в дом к столу, – позвал громко Владимир Петрович, – обедать будем. Варька! – кликнул он служанку.
На крылечке незамедлительно появилась девушка двадцати лет, пышная, ладная, в белом передничке, и мило пролепетала:
– Слушаю-с, ваша светлость.
– Все ли готово к обеду?
– Как велели, так и готово-с, – радостно отозвалась она и засмотрелась на наследника.
Какое-то время девица молчала, а потом тихо, но с восхищением проговорила:
– Красавчик!
– Что? – строго переспросил ее Владимир Петрович.
– Кушать подано-с! – громко объявила Варвара и быстро скрылась в доме, боясь нарваться на гнев хозяина.
Его крутой нрав она уже знала и лишний раз попадаться
