должен был выйти в следующем месяце.
За третий роман его литагент потребовал огромный аванс, который издательство покорно выплатило. Книга была с воодушевлением принята редактором и вызвала немалый интерес у работников издательства. Была подготовлена сногсшибательная обложка и разработан план ударной рекламной кампании.
Увы, несмотря на эти недавние успехи в издательском мире, до настоящей славы Алексу Пирсу было еще далеко. Его имя не было известно публике, никогда не читающей книг, или тех, чьи интересы лежат далеко за пределами того литературного жанра, в котором он работает.
Его детективно-криминальные романы были о мужчинах и женщинах, оказавшихся в опасных, порой жестоких ситуациях. Персонажами его книг были наркоторговцы, короли трущоб, сутенеры, проститутки, бандиты, наемные убийцы, ростовщики, поджигатели, насильники, воры, вымогатели, доносчики – короче говоря, отбросы общества. Героями были полицейские, которые имели с ними дело в рамках закона и за его пределами. В его книгах границы между правильным и неправильным, между добром и злом были прочерчены настолько тонко, что были практически невидимы.
Его сюжеты были жесткими внешне и имели еще более жесткий костяк. Он создавал их с желчным взглядом и чугунным желудком, не щадя чувств читателей, наполняя и авторский текст, и диалоги максимальным реализмом.
Хотя никакими словами невозможно адекватно передать жуткую суть убийства, он пытался изложить на бумаге вид, звук и запах тех зверств, которые один человек способен причинить другому, а также раскрыть психологию преступника.
Используя жаргон обитателей улиц, он без всякого стеснения и брезгливости живописал и сексуальные сцены, и подробности судебно-медицинского вскрытия трупа. Его книги никого не оставляли равнодушным. Но слабонервным, брезгливым или излишне щепетильным их было лучше не читать.
Несмотря на всю грубость его книг, один критик написал, что они «обладают сердцем». «Он (Пирс) наделен удивительной способностью проникать в суть человеческого опыта. Он режет до кости, чтобы обнажить душу».
Алекс воспринял эту похвалу довольно скептически, опасаясь, что успех первых трех книг случаен. Скажем так: ему подфартило. Он ежедневно сомневался в наличии у себя таланта. Он был не настолько хорош, как ему самому хотелось бы. В конце концов Алекс пришел к умозаключению, что писательский труд и успех – в той мере, в какой писатель воспринимает свое творчество как успешное, – просто несовместимы.
Несмотря на все эти сомнения, Алекс культивировал и расширял армию верных поклонников. Хотя издатель и видел в нем восходящую звезду, сам он не позволял вскружить себе голову похвалой. Он не доверял славе. Его предыдущий опыт пребывания в фокусе внимания прессы был самым нелегким периодом его жизни. Как ни желал он преуспеть на ниве писательства, жить он предпочитал в тишине и безвестности. Славы, в том числе и дурной, он уже и так хлебнул с избытком.
Алекс сел в спортивный автомобиль и, как истинный лихач, уже через считаные минуты на бешеной скорости
