сперва осторожно, потом все больнее. Мне доставляло удовольствие слышать, как он стонал. Видеть, как задыхался. Подмечать панику в его глазах. Он получил то, чего заслужил. Я чувствую, как спокойствие заполняет мою душу, когда я сижу на краю кровати и смотрю на его еще по-зимнему бледное беззащитное тело. Бездушную оболочку того, кто еще недавно считал себя ловким обольстителем.
Мой взгляд падает на цветастые занавески, обрамляющие белоснежный тюль. Контраст с только что случившимся в комнате просто огромен.
Спальня уютная, в ней все сделано с любовью.
Но любовь лежащий в кровати мужчина уже не сможет испытать снова. Затянутая вокруг его шеи петля перекрыла поступление крови, а с ней и кислорода к мозгу. Он надеялся искупаться в море блаженства, но эрекция мгновенно прекратилась, когда до него дошло, что я и не планировала подарить ему сексуальное наслаждение.
Я не могу сдержать довольную улыбку, фактически горжусь собой. Дрожь пробегает по телу. Странное возникает ощущение, когда ты всаживаешь ногти в беззащитное тело другого человека. Бьешь по нему хлыстом и видишь, как на нем остаются глубокие красные полосы. Слышишь наполненные страхом крики. Когда я начала, ничто уже не остановило бы меня. Вот и пришла она, смерти минута. Его жизнь закончилась в этот восхитительный июньский вечер.
В домах по соседству она течет своим чередом. Никто не заметил драмы, разыгравшейся в стоящей у самой воды уютной вилле. Я бросаю взгляд на часы. Четверть двенадцатого. Большинство уже легло в постель, чтобы утром встретить новый день. Лежащий передо мной мужчина, однако, больше никогда не откроет глаза. Он сам поспособствовал столь бесславному концу. Должен себя винить.
Внезапно усталость наваливается на меня. Тяжесть в суставах. Я понимаю, что пора уходить.
Но также знаю, что это вовсе не конец. А только начало.
Клаес Хольм наклонился вперед и через окно на кухне бросил взгляд на соседский дом. Там вчера допоздна горел свет. Хенрик оказался настоящим трудоголиком и долго работал. Хольм прихватил с собой телефон и бумажник и, выйдя наружу, запер входную дверь. На крыльце он остановился на мгновение и посмотрел на море. Черные бакланы сидели на утесах, некоторые с расправленными крыльями, сушили их после купания в еще довольно прохладной воде в охоте за рыбой. Чайки с криками кружились на низкой высоте над сверкающими на солнце волнами, и несколько детей играли с собакой на берегу вдалеке. Лето настойчиво вступало в свои права, и воздух был наполнен радостным ожиданием. Нечто подобное испытывал и он сам в предвкушении долгого обеда с одним из своих лучших друзей в ресторане Бруна Дёррера, недавно открывшемся в связи с началом туристического сезона. Они с Хенриком по-настоящему сблизились за последние годы, и он с нетерпением ждал лета, когда его друг с семейством большей частью находился в Льюгарне. Ему очень не хватало его зимой. Несмотря на то что Льюгарн и Висбю разделяло всего
