рассмеялась в ответ на изумленный взгляд учителя.
– Да, правда. Когда я была совсем крохой, мы приехали во дворец. Люди валили толпой, чтобы посмотреть на отца – Смотрителя Инкарцерона, Стража узников, Защитника Королевства. Я не знала, что значат эти слова, но ненавидела их. Думала, что Инкарцерон – это человек, еще одна дочь, моя злая близняшка. – Она взяла со стола и развернула циркуль. – Когда я узнала, что речь идет о тюрьме, то часто представляла, как отец спускается туда, идет мимо камер, держа в руках фонарь и огромный ключ – ржавый старинный ключ. И еще представляла огромную дверь с прибитой к ней гвоздями иссохшей плотью преступников.
– Ты начиталась готических романов, – покачал головой Джаред.
Клодия поставила циркуль на ножку и крутанула.
– Тюрьма снилась мне по ночам, я воображала, что воры и убийцы спрятаны глубоко под нашим домом, бьются о двери, пытаясь выбраться. И часто просыпалась в испуге – мне казалось, что кто-то пробрался в мою спальню. А потом поняла, что все не так просто. – Она подняла глаза. – Кстати, этот экран в кабинете. Наверное, через него можно следить за всем, что там происходит.
Джаред кивнул и скрестил руки на груди:
– Как сказано во всех записях, Инкарцерон запечатан. Никто не входит туда и не появляется оттуда. За происходящим следит только Смотритель. Он один знает, где находится Тюрьма. Существует очень старая теория, что Инкарцерон лежит под землей, на глубине многих миль, и представляет собой обширный лабиринт. После Годов Гнева там оказалась половина населения. Величайшая несправедливость.
Клодия легко коснулась Ключа.
– Да. Но я не вижу ничего, что могло бы мне помочь. Мне нужны доказательства убийства, а не…
Мерцание.
Растворившийся свет.
Клодия отдернула пальцы.
– Поразительно! – выдохнул Джаред.
На кристалле осталось пятнышко темноты – круглое черное отверстие, похожее на глаз.
И где-то в его глубине, очень далеко мигали два крохотных, как звезды, огонька.
9
Ты мой отец, Инкарцерон.
Твоим страданьем я рожден.
Стальные кости, цепи вен,
И сердце – железный плен.
Кейро поднял фонарь выше:
– Ты где, мудрейший?
Гильдаса не было ни в его спальной клети, ни в главном зале, где комитатусы в пылу празднования запалили все жаровни, хрипло горланили песни и бахвалились друг перед другом. Отвешивая налево и направо затрещины подворачивающимся под руку рабам, Кейро наконец выяснил, что старик направился к трущобам. Вскоре они отыскали его в маленькой клетке, где тот перевязывал гноящуюся рану на ноге ребенка-раба, мать которого в тревожном ожидании подсвечивала сапиенту хилой свечой.
– Я тут. – Гильдас обернулся. – Поднеси поближе свой фонарь. Ничего не видно.
Финн заметил влажные отблески света на теле мальчика
